Убийство у синего моря

После чего ее швыряют обратно в воду.

И затылок Агнеты раскалывается о твердый эмалированный бортик ванны.

Во рту крошатся зубы. Руки и ноги пронзает судорога.

После чего все замирает. Становится совершенно тихо.

Пена с ароматом манго на языке – последнее, что чувствует Агнета, прежде чем ее жизнь окончательно затухает.

Глава шестнадцатая

Портраш, Северная Ирландия

Ближе к семи часам утра Портраш пробуждается ото сна.

Но Элла уже давно на ногах. Патрик, который обычно дрыхнет так, словно ему дали по голове пыльным мешком, не заметил приступа паники, который случился с его женой ночью. И не почувствовал, как после она лежала, словно приклеенная к его телу. Оно было потным и горячим, но зато дарило Элле ощущение надежности. На самом деле ей страшно хотелось разбудить мужа, но что-то удержало ее от этого шага.

Теперь она сидит на кухне и старательно обмазывает кисловатым апельсиновым мармеладом только что поджаренный ломтик хлеба. Ночная тревога засела в ней и потихоньку точит ее изнутри. Элла уже поняла, что не станет рассказывать Патрику о том, что случилось ночью. Как она проснулась перед рассветом вся в холодном поту, с колотящимся где-то у горла сердцем и с именем в голове. Впрочем, о том, что она видела вчера в окне кухни, Элла тоже не собирается рассказывать. О силуэте, маячившем за мокрыми от дождя стеклами. О неизвестном в капюшоне. В какой-то момент их взгляды встретились, и мгновение спустя за окном уже никого не было. Может, это был всего лишь случайный прохожий, который шел мимо и из любопытства решил заглянуть в окна чужого дома.

И все же, когда ей удалось заснуть, он преследовал ее во сне. Кошмарном беспокойном сне.

Да, Элла не станет ничего рассказывать Патрику. Достаточно того, что он и так уже за нее волнуется.

Все началось в тот день, когда не стало мамы, то есть несколько недель назад. На следующую ночь после того, как Элла поцеловала холодный лоб своей мертвой матери и попрощалась с ней в полутемном покое больницы, с ней случился приступ панической атаки. Пожалуй, ничего странного в этом не было. Но прежде с Эллой никогда такого не случалось. Она никогда не понимала, что значит панический страх. Все ее подруги запросто говорили, словно это – неотъемлемая часть их жизни, то, что рано или поздно настигает всех. Вроде первых месячных или первой сигаретной затяжки.

Но Элла никогда не могла взять в толк, о чем они говорят. Пока это не случилось с ней самой. Она проснулась вся в поту, с колотящимся сердцем. А после все стало только хуже. В ушах шумело – ей казалось, что она слышит в голове голоса. Элла кое-как выбралась из постели, ее руки горели, словно сквозь них проходили покалывающие электрические разряды. Не выдержав, она упала на пол и начала кричать. Проснулся Патрик и бросился к ней на помощь. Помог ей подняться и так крепко обнял, что Элла не могла пошевелиться.

Спустя какое-то время все пришло в норму. Она снова стала самой собой. Но пережитое ею чувство страха осталось. Что-то случилось. Что-то ужасное. И в этом виновата я. И теперь я умру.

Элла знала – Патрик никогда ее за это не осудит. И все же заметила, как он искоса поглядывает на нее на следующее утро за завтраком. Понять, о чем он думает, было несложно: Что это, черт возьми, такое было?

Несколько ночей спустя все повторилось. И следом снова. Все то же внезапное пробуждение посреди ночи, все тот же пот, та же паника и те же крики, рвущиеся наружу. В последний раз Эллу вообще стошнило прямо на белоснежный ковер в их спальне. Но даже тогда Патрик ничего ей не сказал. Но она понимала, что он думает. Что с тобой происходит, Элла? В кого ты превратилась?

Она и сама этого не знала. Знала только, что где-то все очень и очень неправильно.

Патрик уговорил ее обратиться за медицинской помощью. Всего несколько дней спустя Элла отыскала врача-психотерапевта по имени Йорген, на личном сайте которого было указано, что он является успешным специалистом с более чем двадцатилетним стажем. Когда Элла увидела его на снимке, то подумала, что скорее он был успешным в конце семидесятых. Да и потом – психотерапевт? Неужели она тоже стала такой? Из тех, кто раз в неделю навещает своего личного мозгоправа, чтобы пожаловаться, какие все вокруг тупые и недалекие. И пожалеть себя, несчастную, замученную мелкими бытовыми неурядицами. Моя сестра – энергетический вампир, у моего начальства диктаторские замашки, меня не устраивает мое тело, меня не понимают, и так далее, и тому подобное… Подруги Эллы каждый раз повторяли одни и те же фразы. Но неужели теперь и она сама окажется в таком вот кабинете? Напротив реликта в очках, который попросит ее мысленно взять «малышку Эллу» на ручки и, баюкая, простить ей все грехи? Да ни за что!