Убийство у синего моря

Мне такое даже в голову не приходило. Что это может быть Ингрид. Но теперь это уже не кажется таким невероятным. Скорее, наоборот. Сестра Лайлы Дамм. Ну конечно!

Но зачем?

Я храбро смотрю ей прямо в глаза, несмотря на то что в груди отплясывает страх.

– Так это были вы? – спрашиваю я.

Ингрид молчит.

– Вы похитили Лайлу?

Ингрид глухо смеется. Легонько качает головой.

– Похитила. Я никогда никого не похищала. Возможно, я ошиблась, и ты так ничего и не поняла.

Ингрид с силой втягивает в себя воздух, трет о колени руки. После чего переводит взгляд на плиту.

– Чаю хочешь?

Этот вопрос вгоняет меня в ступор. Я молчу, не зная, что сказать.

– Не хочешь? – спрашивает Ингрид. – Ну как знаешь. Я чисто из вежливости спрашиваю. Чтобы не показаться грубой.

Я качаю головой.

– Ладно, тогда к черту чай.

У меня кружится голова, и не только из-за кровоточащей раны на затылке. Что здесь вообще происходит? Каких дел на самом деле натворила эта женщина?

Какое-то время мы сидим молча. Тишина тяготит меня, и когда наконец Ингрид начинает говорить, я, как ни странно, воспринимаю это с облегчением.

– Знаешь… Лайла всегда была звездой. С самого начала.

Она хочет все рассказать. Объясниться. И я даю ей эту возможность. И тут же вздрагиваю от страха, когда она внезапно разражается тихим смехом.

– Знаешь, о чем я иногда думаю?

Я нервно сглатываю.

– Моя младшая сестренка с самого начала сумела занять свое место в жизни. С самой первой секунды, как она появилась на свет, софиты светили только на нее. Не на меня. На нее. Мои, прости, наши родители были не слишком-то дипломатичны. Не особо… корректны или справедливы. Их любовь к Лайле была безгранична.

Я сижу на стуле, пытаясь сообразить, что мне сказать в ответ. И должна ли я вообще что-либо отвечать. Может, стоит просто дать ей возможность выговориться. Не перебивая ее.

– А вся ирония в том, что смерть моей дорогой сестренки удостоилась такого же внимания, как и жизнь. Если не больше.

Ингрид перехватывает мой взгляд, и волосы у меня на затылке встают дыбом.

– Ее исчезновение стало самым известным загадочным исчезновением в нашей стране. Что ж, вполне в духе Лайлы. И знаешь почему, Силла?

Я осторожно качаю головой.

– Потому что она была красивой. Когда женщина исчезает – это трагедия. Но когда исчезает красивая женщина – это больше, чем просто трагедия. В этом есть что-то необъяснимо мистическое, овеянное ореолом бессмертия. Лайла мертва, но, черт побери, она куда живее, чем я!

– Так вы из-за этого ее убили?

Мой голос еще совсем слаб, но я наконец-то могу говорить. Ингрид стискивает челюсти, с хрипом загоняя воздух в свои легкие.

– Я никогда никого не убивала. Думаешь, я бы сумела так поступить со своей собственной сестрой? Только за то, что ей больше повезло в жизни?

Я сглатываю и мотаю головой.

– Вот и славно. Потому что я не убивала Лайлу. Но… я кое-что привела в движение, Силла. В чем теперь страшно раскаиваюсь. Как бы мне хотелось повернуть все обратно. Но я не могу этого сделать. Я никогда не делилась этим ни с одной живой душой. Разве что с мертвецами. Когда меня охватывало желание исповедаться. Тогда мне достаточно было лишь выйти в сад и дойти до того большого дуба, за которым начинаются скалы. Там покоится она.

Я покрываюсь холодным потом. Капельки соленой влаги сбегают по щекам вниз, на шею.

– Покоится… Так Лайла здесь?

– Да.

Я пытаюсь нащупать узлы на своих руках. Пытаюсь выпутаться из врезавшейся мне в кожу веревки. Крепко же она меня связала. Ни за что не развяжешь. Я никогда не выберусь отсюда. Если только не потяну время.

– Расскажите мне, Ингрид. Расскажите все. Раз уж я сижу здесь. Раз уж я единственная, кому стало об этом известно. Расскажите, что случилось с вашей сестрой.

Она поднимается со стула, подходит к плите, наполняет водой кастрюльку и ставит ее на конфорку.

– Заварю-ка я чаю. Очень пить хочется.

Какое-то время она просто стоит, повернувшись ко мне спиной. И лишь когда в кастрюльке начинает побулькивать вода, она нарушает затянувшееся молчание.

– Если ты хочешь спросить меня, как так вышло, что все закончилось трагедией, то я не могу дать тебе четкого ответа. Это сложно, Силла. Порой я спрашиваю себя, где кроется причина этого безумия. Рождаешься ли ты с ним или приобретаешь его со временем. Сказать по правде, не знаю.

– Кто? Кто безумен?

Она достает маленькую серую жестяную коробочку, вынимает из нее чайный пакетик, кладет в большую кружку и заливает кипятком.

– Мы с самого начала были разными, я и Лайла. Она уже с детства мечтала стать звездой экрана. Обожала выступать на сцене. Пела, танцевала. Она… постоянно была на виду. Хотя актриса из нее была никудышная. В театральную школу ее не взяли. Зато она пользовалась популярностью у мужчин. Так что ей все же удалось пробиться в высшие круги Стокгольма. Стать известной. Я же…

На короткое время в кухне становится совершенно тихо. Слышно только, как пес сопит у моих ног.

– А вы?

– Я выучилась на медсестру. Получила работу в Лёвенстрёмской больнице.