Убийство в Брайтуэлле

Приглашение заставило меня остановиться, из-за чего я тут же на себя разозлилась. Я обернулась. Свет падал на Майло сзади, в дверном проеме виднелся только силуэт, однако я знала, что он смотрит на меня. Мне хотелось поехать, но ведь на самом деле Майло безразлично, с ним я или нет. Тем не менее он ждал ответа.

– Хорошо, – ослабев, сказала я наконец. – Я быстро переоденусь.

– Жду тебя у конюшни.

Я поднялась в свою комнату, не уставая поражаться странному развитию событий. Подумать только, меня навестил Джил Трент. Ведь прошло столько времени. В том, как он держал себя, было что-то загадочное. А так ли все просто, как он говорит, подумала я. Чем так уж ужасен может быть этот Руперт Хоу? Я снова попыталась вспомнить молодого человека, но тот оставил только слабое впечатление слащавой смазливости. Конечно, нельзя исключить, что Джил взял на себя играть роль чрезмерно заботливого брата, но склонности к преувеличениям за ним раньше не наблюдалось, он никогда бы не вынес столь резкое суждение об избраннике Эммелины беспричинно.

Однако в любом случае наша затея скорее всего обречена на провал. Я не питала никаких иллюзий относительно того, что мне удастся как-то отговорить Эммелину от замужества, если уж она действительно решила соединить свою жизнь с этим человеком. Но казалось, попытаться стоит.

Хотя, если честно, принять предложение Джила меня заставил не один альтруизм. Горькая правда состояла в том, что мне становилось все труднее не замечать, как я несчастна. Возможно, вплоть до сегодняшнего дня я до конца не признавалась в этом даже себе.

Возвращение Майло или появление Джила, а может, и то и другое будто резко обнажили тот факт, что жизнь стала безрадостной. Хотя я была занята по горло, все мои дела ограничивались местной благотворительностью. В Лондоне последние несколько месяцев царила тяжелая атмосфера, но я была еще слишком молода, чтобы мало-помалу погрузиться в мирную сельскую жизнь. Короче говоря, я сама не знала, чего хочу. Может, поддержав Джила, я испытаю некоторое облегчение от недавних страданий и чувство удовлетворения от собственной полезности, пусть и мимолетное.

Конечно, нельзя забывать о добром имени. Я согласилась поехать с Джилом, даже не подумав о возможных последствиях – как на это посмотрят, что скажут и так далее. Теперь у меня появилось время поразмыслить. Я полностью отдавала себе отчет в том, как будет выглядеть наше совместное появление на море, и не важно, сколько там будет общих знакомых. Если я не буду соблюдать осторожность, вполне возможен скандал. Однако я вдруг поняла, что мне это совершенно все равно. Мой выбор никого не касается.

Я надела костюм для верховой езды – бежевые брюки и темно-синий жакет – и осмотрела себя в большом зеркале, отметив, что брюки и хорошего кроя жакет подчеркивают фигуру, а синий цвет оттеняет глаза. Костюм мне купил Майло. У него был безупречный, хоть и дорогостоящий вкус, и то, что весь гардероб полностью гармонировал с моей фигурой и цветом волос, свидетельствовало о его сугубом внимании к деталям, когда речь заходила о прекрасном поле.

Я задумалась, что скажет Майло о моей поездке, но отогнала эту мысль. Сам он делал все, что душе угодно. Почему я должна от чего-то отказываться? Отбросив все сомнения, я спустилась, чтобы отправиться с мужем на утреннюю прогулку.

К конюшне я подошла, когда он выводил оттуда своего Ксеркса, огромного арабского скакуна с бешеным нравом. Один Майло умел обращаться с ним, и возбужденный конь, выйдя на волю, принялся рыть землю копытом и храпеть, предвкушая прогулку с хозяином. Майло заговорил с конем, потрепал его по лоснящейся шее, сверкающей черной гриве такого же иссиня-черного цвета, что и его собственные волосы. На лице его светилась улыбка, которая, однако, погасла, когда он увидел меня. Мой муж с удовольствием бывал дома, только недалеко от конюшни. Если он по-настоящему что-то и любил, так это своих лошадей.

Грум Джеффри вывел из конюшни мою Палому, ласковую гнедую с белыми ногами и мордой. Ее покладистость не уступала темпераменту Ксеркса. Я легонько погладила ее по носу.

– Привет, старушка. Проедемся?

– Ну что? – поторопил Майло.

Мы уселись на лошадей и помчались быстрой рысью. Я чувствовала, как легкое молчание ослабляет утреннее напряжение. Было тепло, дул слабый ветер, солнце светило в чистом небе, лишь случайное пушистое облачко зависло на горизонте. Почти идиллия. Майло вдруг посмотрел на меня, и его усмешка словно ударила мне под дых.

– Наперегонки?

Я не колебалась ни секунды.

– Вперед, Палома.