Убийство в Брайтуэлле

В поездку я отправлялась без горничной. Элоиза, прослужившая у меня три года, недавно несколько неожиданно ушла – собралась замуж. У меня пока не было возможности посмотреть желающих занять ее место и теперь уже не будет до возвращения. Граймс предложил мне прислать кого-нибудь помочь по крайней мере со сборами, но я сказала, что управлюсь сама. Это в самом деле было не нужно. Сборы дали мне время привести в порядок мысли. Что касается путешествия в одиночестве, я решила, что ничего страшного тут нет. Элоизе, хоть она и милая девушка, катастрофически не хватало такта.

Уже почти стемнело, когда раздался стук в дверь. Я сразу поняла, что это Майло. Граймс стучал тише, словно почтительнее. В этом стуке была вся уверенность Майло в себе, как будто постучать в дверь чужой комнаты – пустая формальность и она распахнется вне зависимости от согласия хозяина.

– Входи.

Он вошел и закрыл за собой дверь. Стоя к нему спиной, я продолжила укладывать вещи. От меня не укрылось то любопытное обстоятельство, что мы вдвоем очутились в моей комнате. К супружеской постели мы не приближались уже несколько месяцев. Как-то вернувшись из поездки ночью, Майло, чтобы не будить меня, улегся в соседней комнате. Придя поздно и на следующий день, он снова отправился туда. Ни один из нас не сказал по этому поводу ни слова, и Майло просто поселился по соседству. Мы научились ловко обходить вопрос о неуклонно увеличивающейся между нами дистанции.

– Укладываешься, как вижу, – сказал Майло, когда я сделала вид, что наконец-то его заметила.

– Да.

Сложив желтое платье, я бросила его в стоявший на кровати чемодан.

– Ты не сказала, куда едешь.

– Это имеет значение?

Майло подошел к кровати и, облокотившись на спинку, стал без интереса наблюдать за сборами.

– И на сколько ты уезжаешь?

Его интонация свидетельствовала о полнейшем безразличии. Я даже не поняла, зачем он, собственно, зашел и интересуется этими подробностями. Я выпрямилась и обернулась к нему. Майло оказался ближе, чем я ожидала. Глаза были удивительно синие, даже в тусклом освещении комнаты.

– Столько заботы, и так вдруг, – легко ответила я. – Знаешь, вообще-то я уже выросла. Справлюсь.

– Ты уверена, что одного чемодана будет достаточно?

– Если мне что-то понадобится, пошлю за вещами.

Майло сел на мою кровать рядом с чемоданом и посмотрел на меня – он был до смешного красив.

– Послушай, Эймори, что это все значит? К чему эта таинственность?

Он говорил так беспечно, что на секунду я задумалась, а будет ли иметь для него значение, если я уеду навсегда.

– Не драматизируй, – сказала я, старательно уходя от ответа на вопрос. – Ты ездишь куда угодно и на сколько угодно. Почему мне нельзя?

– Да нипочему, вероятно. Просто я не ожидал, что ты уедешь так скоро после моего возвращения. Дом без тебя опустеет.

Я едва не закатила глаза. В этом весь Майло: ведет себя так, будто только я заинтересована в нашем браке. Вломился в мою жизнь со всей силой своего обаяния, когда это стало удобно ему и неудобно мне. В этом тоже весь Майло.

– Я не знала, когда ты возвращаешься.

– Да, конечно. А еще, полагаю, ты не знала, что уезжаешь сама.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он достал из открытого чемодана черную шелковую ночную рубашку и рассеянно попробовал ткань на ощупь.

– Это как-то связано с Трентом, правда? С его сегодняшним визитом.

– Ты не имеешь ни малейшего представления, о чем говоришь.

– И часто он здесь бывал?

– Не очень, – ответила я, лишь чуть-чуть устыдившись своему намеренно туманному ответу.

Майло усмехнулся, каким-то чудом умудрившись остаться в рамках приличий.

– Что бы ты обо мне ни думала, дорогая, я не дурак. Значит, Джилмор Трент прискакал сюда на своем скакуне и, подхватив тебя на лету, наконец-то одержал победу. Ему, однако, потребовалось немало времени.

– Майло, не будь идиотом, – сказала я, выхватывая у него ночную рубашку.

Майло коротко рассмеялся.

– Пожалей меня, Эймори. Ты ведь не собираешься с ним бежать.

Я закрыла чемодан, одновременно защелкнув оба замка, и посмотрела на Майло.

– Я ни с кем никуда не бегу. Просто уезжаю.

Майло встал с кровати, надев на лицо маску скучающей насмешки.

– Пожалуйста, уходи от меня, если тебе так хочется, дорогая. К кому угодно, но не падай опять в объятия Трента. Должна же у тебя быть хоть капля гордости.

Наши глаза встретились.

– Майло, я твоя жена уже пять лет. Сколько, по-твоему, гордости могло у меня остаться?

Глава 3

На следующее утро наш водитель повез меня к вокзалу. Я получила телеграмму от Джила, в которой говорилось, что он сядет на утренний лондонский поезд, встретит меня, когда я сделаю пересадку на следующей станции, и дальше мы поедем вместе.

Я не ждала, что Майло выйдет проводить меня, но все-таки расстроилась, не увидев его перед уходом. Хотя что ж тут расстраиваться, я ведь не надеялась на нежное прощание. Мои слова о том, что наш неудавшийся брак сотворил с моей гордостью, были справедливы, хотя и резки. Майло, разумеется, и бровью не повел. Выслушав их, он рассмеялся этим своим ужасно спокойным и безразличным смехом:

– Что ж, прекрасно, дорогая. Поступай, как знаешь.