Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти

Аллейн шел по Уигмор-стрит и думал, что последняя беседа была одной из самых необычных в его практике. Какой же он странный, этот коротышка. В его научном словоизвержении не чувствовалось ни капли искусственности. Инспектор мог распознать неподдель-ный энтузиазм, когда сталкивался с ним. Робертс до смерти перепугался, узнав об убийстве О'Каллагана, но стоило коснуться его излюбленной темы, и чувство опасности сразу отступило. «Но его что-то сильно тревожит, — размышлял Аллейн. — И похоже, это что-то — Филиппс. Филиппс! Черт возьми! Хочу к моему Босуэллу [6]. И поужинать».

Он зашел к «Фраскати» и в одиночестве поел. При этом так упорно смотрел на скатерть, что официант разнервничался. После ужина позвонил Фоксу и дал несколько инструкций. Затем взял такси и поехал на Честер-Террас, к своему Босуэллу.

«Наверняка этого молодого дурня не будет дома», — решил он.

Но Найджел Батгейт оказался дома. Когда входная дверь отворилась, Аллейн услышал отрывистый стук пишущей машинки. Он поднялся по лестнице, толкнул дверь гостиной и заглянул внутрь. Найджел уныло сидел перед своей машинкой, рядом стояла корзина с пачкой копирки.

— Привет, Батгейт! — произнес инспектор. — Занят?

Найджел подскочил на стуле, повернулся и улыбнулся.

— Вы? — удивленно воскликнул он. — Рад вас видеть, инспектор. Садитесь. — Он пододвинул удобное кресло и поставил на широкий подлокотник сигаретницу.

Зазвонил телефон. Найджел бросился к аппарату.

— Алло. — Его лицо блаженно расплылось. — Добрый вечер, дорогая. Догадайся, кто у меня сейчас? Твой старинный друг. Инспектор Аллейн. Да. Хватай такси и приезжай. Отлично. У него, наверное, трудности, и ему необходима помощь. Хорошо. Давай. — Он положил трубку и, сияя, повернулся к Аллейну. — Это Анджела.

Мисс Анджела Норт была помолвлена с Найджелом.

— Догадался, — бросил Аллейн. — С удовольствием снова повидаюсь с этой дерзкой девчонкой.

— Она в восторге от предстоящей встречи, — заявил Батгейт. Он развел огонь, беспокойно покосился на стол и попытался навести на нем хоть какой-то порядок. — Сейчас как раз описывал вас, — сообщил он.

— Что, черт возьми, ты несешь? При чем тут я и ваша безнравственная газетенка?

— Нам остро требуется сюжет, а вы ценный человек по части информации. «Дело в руках старшего инспектора Родерика Аллейна, главного эксперта уголовной полиции в сфере тяжких преступлений. Он уверен…» Кстати, вы уверены?

— Замени на «непроницаем». Я всегда впадаю в это состояние, когда обескуражен.

— А вы обескуражены? Ну конечно, поэтому-то ко мне и пришли. Чем могу вам помочь, инспектор?

— Для начала убери с лица несносно самодовольное выражение и прими свою обычную мину удивленной подозрительности. Мне требуется поговорить, но я не вспомнил никого, кроме тебя, кто захотел бы меня слушать. Ты очень занят?

— Я закончил дела, но лучше подождем Анджелу.

— Ей можно доверять?

Следующие десять минут Найджел посвятил тому, что доказывал Аллейну, насколько полно можно доверять мисс Анджеле Норт. Вскоре явилась и она. По-здоровалась с Аллейном как со старинным приятелем, закурила и уселась на коврик у камина.

— Так о чем вы здесь рассуждаете?

— Батгейт разглагольствовал исключительно о вас, мисс Анджела, я же молчал.

— Но заговорите. Ведь собирались же. И я могу догадаться о чем. Считайте, что меня здесь нет.

— А Батгейт сумеет?

— Придется постараться.

— Я не буду на нее смотреть, — пообещал Найджел.

— Вот это правильно, — кивнула Анджела. — Будьте добры, начинайте, инспектор Аллейн.

— Говорите, — поддакнул Найджел.

— Так, внимайте, внимайте, внимайте! Только не перебивать! Я расследую дело, в котором жертва не твой родственник, а убийца, как я полагаю на данный момент, не твой приятель. Что, учитывая наш прошлый опыт, поразительно и просто замечательно.

— Перестаньте темнить! Вы ведь имеете в виду О'Каллагана?

— Да. Его убили. И по крайней мере трое из тех, кто присутствовал на операции, имели для этого веский мотив. Двое из них ему угрожали. Нет, это не для печати. И не спорь. Я дам знать, когда настанет время. Я достиг такого состояния, когда мне, как героиням французских романов, требуется наперсница, с которой можно поделиться мыслями. Вот ты и есть моя наперсница. Можешь время от времени закатывать глаза и восклицать: «Helas! Quelle horreur!» [7] Или, если больше нравится: «Небо милосердное, я ушам не верю!» Но кроме этих сочувственных звуков, чтобы никак иначе не перебивал.

— Понял.

Аллейн дружески улыбнулся.

— Ты терпеливый малый, Батгейт, а я что-то слишком развеселился. Это мой недостаток — просто болезнь какая-то. Всегда впадаю в такое состояние, когда волнуюсь. Теперь состав действующих лиц — но только учтите: разговор между нами.

— Могила, — заверил его Найджел. — Досадно, но будь по-вашему.