Убийство в четыре хода

Альбер утвердительно кивнул, и они повернули к вестибюлю. Телохранитель сделал чуть заметный знак мужчине, стоявшему в другом углу зала. Пришлось обождать, пока тот появится снова и в свой черед сделает знак, что можно идти. Лелак машинально пытался прикинуть, сколько всего телохранителей дежурит в зале и где они расставлены. К примеру, пожелай он убить Мартинэ, сумел бы? Да, вне всяких сомнений, сумел бы. Но ведь он более десяти лет занимается убийствами. Эта мысль не утешила его. Что, если противник прибегнет к услугам профессионального наемного убийцы?

Пробившись сквозь оживленную толпу людей, они подошли к стенду фирмы «Компьютой». Вверху на светящемся табло перечислялись победы «Ультимата»; список побежденных все увеличивался и результат каждого матча по-прежнему был один и тот же: пять – ноль. Мартинэ подвел Альбера к плоскому, изящно оформленному автомату.

– Это Р-43. До «Ультимата» он считался лучшим нашим компьютером.

– Действительно красиво, – сказал Альбер. – По-моему, удачная была идея – оформить автомат наподобие чемоданчика.

Мартинэ, шокированный, уставился на него, а Буасси не знал, куда деваться со стыда. Такие профаны только подрывают авторитет полиции!

– Я имел в виду его игровые способности, – наконец обрел дар речи Мартинэ и, включив автомат, подтолкнул к нему Альбера. – Начинайте, ваш ход!

Альбер сделал ход. Хорошо еще, что он успел с утра заглянуть в шахматный учебник. Он разыграл ферзевый гамбит, поскольку ему понравилось само название. «Староиндийская партия» звучало еще лучше, но до этого места в учебнике он не дошел. Судя по всему, Р-43 тоже ознакомился с этим пособием, потому что ответил в точности так, как было рекомендовано в тексте. Альбер сделал очередной ход и почувствовал, что Мартинэ смотрит на него не без удивления и даже с некоторым пиететом. Ответный ход автомата был известен заранее. Все происходящее напоминало не умственный спорт, а ритуальный рыцарский турнир, где каждому отведена строго определенная роль.

В книге указывались всевозможные обходные маневры и побочные ходы с вариантами развития, вызывающими раздражение своей многочисленностью, но утром Альберу некогда было на них отвлекаться. По всей видимости, Р-43 был запрограммирован аналогичным образом, поскольку он тоже не намерен был отклоняться от основных ходов. Все шло как по маслу. Альбер не раздумывая сделал ход, и на доске действительно возникла позиция, предсказанная автором пособия. Согласно замечанию эксперта, у белых имеется некоторое позиционное преимущество. Сейчас следовало бы прекратить игру. Альбер играл белыми, и у его позиции действительно было некоторое преимущество. Что делать дальше – он понятия не имел. До сих пор он разыгрывал дебют. Он наугад двинул крайнюю пешку и услышал, как Мартинэ досадливо крякнул, но ему было наплевать. Автомат по-прежнему развивал атаку в центре. «Конечно, ведь главное – захватить центр», – осенило Альбера, он тоже сделал ход конем. Автомат взял коня. Альбер нанес ответный удар и завладел пешкой. Он сделал еще четыре хода, когда Мартинэ похлопал его по плечу.

– Уважающий себя шахматист в таких случаях сдается.

– Почему? – Он с искренним удивлением уставился на доску, где было еще полно фигур.

– Потому что шансы ваши равны нулю, если, конечно, противник где-нибудь не прозевает, но в случае с компьютером такое предположение не допустимо. Вот, смотрите! Если, например, ферзь идет с4, то… – и он принялся объяснять, точно фокусник с молниеносной быстротой передвигая фигуры. – Тогда вам остается ход сюда, автомат отвечает вот так, вы – сюда, автомат – сюда, и готово дело: мат. Ну а если бы вы сделали ход b4, у вас открывается слон; если же вы убираете слона, то получаете шах ладьей, а в результате все равно проигрыш. Понятно?

– Нет! – Альбер вскинул руку, вынуждая Мартинэ помолчать. – Верю, что вы правы, но, просчитай я все это наперед, я бы и не попал в критическую ситуацию, не правда ли?

Мартинэ пожал плечами.

– Поначалу вы играли вполне прилично, а затем стали делать какие-то дикие ходы.

– В шахматах я профан, зато убежден, что человек никогда не должен сдаваться без боя. И до сих пор во всех видах спорта я сталкивался с одним и тем же принципом: безвыходных положений не бывает. При ином подходе лучше и не пытайся мериться силой с противником – проигрыш заранее обеспечен.

– Сразу видно, что шахматами вы не занимались. Шахматист взвешивает все шансы за и против и в зависимости от этого принимает решение. Мы привыкли полагаться не на чудеса, не на геройство или удачу, а только на свои знания. Если мне грозит проигрыш и нет реальных шансов свести хотя бы к ничьей, то продолжать игру было бы попросту бестактно. К чему отнимать у противника время? Этот принцип распространяется и на турнирные партии, но, пожалуй, в еще большей степени на любительские, когда играешь лишь развлечения или практики ради. Какой смысл вынуждать противника попусту терять время, если вместо безнадежно проигранной партии можно начать новую.

– Да, логика в ваших рассуждениях есть, но звучат они так холодно!