Убийство в доме на холме

– Надеюсь, нам удастся докопаться до истины и выяснить, кто убил Люси. Я не вынесу, если в Дэдли-Энде останется нераскрытым уже второе преступление.

– Так мы уверены, что это не Уилл, или не совсем?

– У меня такое чувство, что он говорит правду, но если не он, то кто? Как этот человек может спокойно разгуливать, будто вовсе не отнимал у другого жизнь? Этого мне никогда не понять.

– Мне тоже. Но меня беспокоит, что ты так из-за этого расстраиваешься. Может, лучше забыть о пари с Джонатаном, а? В конце концов, это дело полиции, пусть она им и занимается.

– Не думаю, ба, что у меня это получится. Если Гарри любил Люси, то каково ему будет жить дальше, если убийцу так и не поймают, а? Кому, как не нам с тобой, этого не знать?

Джейн кивнула.

Нэнси сомневалась, что сможет теперь выйти из игры. Слишком много сил было на нее потрачено. И если она ничего не сделает, останется нераскрытым еще одно преступление, совершенное в Дэдли-Энде. Но что еще хуже, за него в конечном итоге могут наказать невиновного человека. И как ей будет обрести душевный покой, если случится что-то подобное?

Несколько минут они молча пили чай, после чего Джейн спросила:

– Как у тебя настроение перед сегодняшним вечером?

– Немного нервничаю, – призналась Нэнси, – я, наверное, сумасшедшая, что согласилась пойти на это свидание, да?

– Не знаю, малышка. Ты очень любила Ричарда, и мне это хорошо известно, но вы расстались, и тому была причина. Да, люди могут меняться, но в основном человек предъявляет к жизни одни и те же претензии. Или ты со мной не согласна?

– А как ты узнала, что дедушка именно тот, кто был тебе нужен? – со вздохом спросила она.

Хотя он умер еще до ее рождения, Нэнси знала, что бабушка была с ним очень счастлива.

– Мы вместе выросли, вот в этой самой деревне. И я всегда считала, что мы пойдем по жизни вместе. В те времена женщины в большинстве своем не работали, поэтому он поддерживал меня и окружал заботой. К тому же мы были лучшими друзьями.

– Здорово… – протянула Нэнси. – Понимаешь, что касается Ричарда, меня никогда не покидало чувство, что я все время должна под него подстраиваться… Он решил уехать в Лондон и даже не спросил, хочу ли этого я. И никак не мог взять в толк, почему я не могу уехать из Дэдли-Энда.

– А сейчас может?

– Вот как раз вечером я это и узнаю. И надеюсь только, что не совершу дважды одну и ту же ошибку.

– Если не потеряешь бдительности, все будет хорошо, я в этом ничуть не сомневаюсь, – успокоила ее бабушка. – Хотя, когда речь заходит о любви, сохранять хладнокровие ой как трудно.

– С уверенностью я могу сказать только одно – не хочу, чтобы мне опять было больно.

– Знаю. По этому поводу даже есть поговорка: Одурачишь меня один раз, стыд тебе и позор, но если одурачишь дважды…

– … то стыд и позор мне, – довела мысль до конца Нэнси, улыбнувшись от бабушкиной любви к цитированию избитых выражений, которые та выдавала в виде очередной мудрости просто в силу их неизменной истинности, хотя и прекрасно знала, что это клише.

– Интересно, а для Ричарда после ареста Уилла что-нибудь изменится? Они ведь вместе довольно долго работали.

– Вот я у него и спрошу, – кивнула Нэнси. – К тому же, может, он подскажет что-нибудь умное. О той вечеринке мы с ним почти не говорили. А вдруг он заметил то, чего не заметили мы? В тот вечер я потеряла его из виду и не могу с точностью сказать, где он был, когда грянул весь этот гром. Он мог видеть что-нибудь, способное нам помочь. А то мы застряли, и дальше никуда.

– Мы поможем Уиллу, – пообещала Джейн, – не думаю, что семья станет так уж его поддерживать. Любви в этом доме, похоже, явный дефицит. Не удивительно, что Люси, бедняжка, чувствовала себя там совершенно чужой.

Нэнси посмотрела на часы.

– Мне пора, перед открытием магазина надо выгулять Чарли. Ты сейчас в парк? Хочешь позаботиться о том, чтобы к празднику елки все было готово?

– Да. Надо проследить, чтобы проверили все огоньки, и вообще чтобы все было в ажуре. Но перед тем как ты уйдешь, давай я тебя покормлю.

– Не думаю, что нынешним утром мне что-нибудь в горло полезет.

Нэнси слишком нервничала по поводу предстоящего вечера. Страдать опять ей точно не хотелось, но, держа окружающих на расстоянии и не вылезая из «скорлупы», она понимала, что прячет свое сердце, и этого себе тоже больше не желала. Ну почему у нее все так сложно? Она завидовала бабушке, завидовала Пенелопе: в их жизни была любовь, и, по их примеру, Нэнси тоже очень хотела бы встретить родственную душу еще в школе.

А потом она подумала о Джонатане и почувствовала, как у нее запылали щеки. Ее лучший друг. Он всегда оставался только им и больше никем. Но в этой жизни был ей неизменной опорой, даже когда раздражал, задирал или приносил сплошные разочарования, и Нэнси надеялась, что так будет до скончания века. Она переживала по поводу их перебранки и страшилась того, что он подумает, увидев ее с Ричардом.

– Ты не одна, – твердо заявила ей бабушка, – что бы ни случилось, у тебя всегда буду я.