Убийство в доме викария

— Чёрт побери, — сказал Лоуренс, — неужели вы не обсуждали это дело у себя, в комнате для прислуги?

Это неожиданное нападение немного расшевелило Розу. Её безукоризненное самообладание поколебалось.

— В комнате для прислуги, сэр?

— Ну, в комнате экономки, в каморке у лакея, где угодно, где вы собираетесь поболтать. Есть же у вас такое место.

Роза чуть не захихикала, и Лоуренс приободрился.

— Послушайте, Роза, вы чертовски славная девушка. Я уверен, что вы поймёте мои чувства. Мне не хочется болтаться в петле. Я не убивал вашего хозяина, а многие думают, что я — убийца. Пожалуйста, помогите мне, если можете.

Могу себе представить, что в эту минуту Лоуренс был неотразим. Красивая голова откинута назад, в синих, как небо, глазах мольба. Роза растаяла и капитулировала.

— О, сэр, честное слово, мы все хотели бы вам помочь. Никто из нас не думает на вас, сэр. Честное слово, никто!

— Это я знаю, дорогая моя девочка, но ведь вы — не полиция.

— Полиция! — Роза встряхнула головкой. — Одно вам скажу, сэр, всем нам не по душе этот инспектор. Слак, так его, кажется, зовут. Тоже мне полиция!

— И всё-таки у полиции все козыри в руках. Ну, Роза, ты сказала, что готова мне помочь. Мне всё время кажется, что мы ещё далеко не всё знаем. Например, про ту даму, которая была у полковника Протеро вечером накануне убийства.

— Миссис Лестрэндж?

— Вот-вот, миссис Лестрэндж. Я думаю, что в этом посещении кроется какая-то тайна.

— Да, сэр, мы все так думаем.

— Правда?

— Приходит вот так, без предупреждения. Спрашивает полковника. Само собой, мы только об этом и говорили, и никто у нас здесь ничего о ней не знает. И миссис Симмонс — это наша экономка, сэр, — она прямо говорит, что будто эта женщина не из порядочных. Но когда я услышала, что сказала Глэдди, я прямо не знала, что и подумать.

— А что сказала Глэдди?

— Ой! Ничего, сэр. Просто болтала, как все, сами знаете.

Лоуренс внимательно смотрел на неё. Он чувствовал, что она что-то скрывает.

— Трудно себе представить, о чём она говорила с полковником Протеро.

— Да, сэр.

— Сдаётся мне, ты кое-что знаешь, Роза?

— Я? Да бог с вами, сэр. Честное благородное слово! Откуда мне знать?

— Послушай меня, Роза. Ты сама сказала, что поможешь мне. Если ты случайно слышала что-нибудь, хоть одно словцо, может, это показалось пустяком, но хоть что-нибудь… Я буду тебе благодарен до самой смерти. В конце концов, кто угодно мог случайно — чисто случайно — что-нибудь подслушать.

— Я ничего не подслушивала, сэр, ей-богу, не подслушивала! Как можно?

— Значит, кто-то другой подслушал, — не давал ей опомниться Лоуренс.

— Прямо не знаю, сэр…

— Прошу, скажи мне, Роза.

— Не знаю, что скажет Глэдди, прямо не знаю.

— Она разрешила бы сказать мне. А кто это — Глэдди?

— Наша судомойка, сэр. Понимаете, она только вышла поговорить с приятелем, и ей надо было пройти как раз под окном — под окном кабинета, — где был хозяин и эта дама. А он, конечно, говорил во весь голос — наш хозяин всегда говорил очень громко. И, само собой, ей это показалось любопытным, то есть…

— Само собой, естественно, — подхватил Лоуренс. — Тут уж ничего не поделаешь — любой стал бы слушать.

— Но, конечно, она никому не сказала, только мне. И мы с ней обе решили, что это странное дело. Но Глэдди ничего сказать не могла, потому что знали, что она вышла поговорить с дружком, а уж тут… тут ей влетело бы от миссис Пратт — это повариха, сэр. Но я уверена, что вам она бы всё рассказала с охотой, сэр.

— А что? Может, мне пойти на кухню, поговорить с ней?

При одной мысли об этом Роза пришла в ужас.

— О! Нет, сэр, никак нельзя! Глэдди у нас и без того пугливая.

Наконец дело было улажено — после долгого обсуждения особо щекотливых моментов. Было назначено подпольное свидание в саду, где кусты погуще.

Здесь Лоуренс и повстречался с пугливой Глэдди, которая, по его словам, смахивала скорее на трясущегося кролика, чем на человеческое существо. Минут десять он потратил на то, чтобы слегка её успокоить, — Глэдис же дрожала и уверяла, что она ни за что на свете, что как же можно, и что она не ожидала, что Роза её выдаст, что она никому не желала зла, ей-богу, не желала, и что ей несдобровать, если дойдёт до самой миссис Пратт.

Лоуренс её успокаивал, умасливал, уговаривал; наконец Глэдис решилась говорить:

— Если вы обещаете, что дальше не пойдёт, сэр.

— Само собой, я никому не скажу.

— И меня за это не притянут к ответу в суде?

— Ну что ты!

— А хозяйке не скажете?

— Ни под каким видом.

— А если дойдёт до миссис Пратт…

— Ни в коем случае. Ну, говори же, Глэдис.

— А вы уверены, что можно?

— Можно, уверен. Когда-нибудь ты сама будешь рада, что спасла меня от петли.

Глэдис негромко взвизгнула.

— Ой! Да что вы, сэр, боже упаси! Да ведь я слышала совсем мало и по чистой случайности, вы понимаете…

— Понимаю.