Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

Рэндол огляделся по сторонам и вдруг направился к огромному трехстворчатому платяному шкафу, который почти полностью занимал всю стену. Одежда Грегори Мэтьюса была аккуратно развешена, но интересовала Рэндола явно не она. Быстро осмотрев содержимое шкафа, он закрыл дверцы и подошел к туалетному столику. В обоих ящиках не оказалось ничего примечательного, не считая часов с цепочкой и коробки с запонками. В шкафу с противоположной стороны находилось только сложенное стопками нижнее белье.

Пожав плечами, Рэндол двинулся к двери, ведущей в дядину ванную комнату. Там тоже было на удивление пусто. И лишь ремень для заточки бритвы служил напоминанием о недавнем присутствии хозяина. Тогда внимание Рэндола привлекла небольшая настенная аптечка, но и она была пустой. Не спеша закрыв дверцу, Рэндол направился к двери, выходящей на лестничную площадку, и, открыв ее, столкнулся со Стеллой, которая резво бежала наверх.

Увидев Рэндола, девушка смерила кузена удивленным взглядом, а между бровей образовалась едва заметная складочка. Рэндол смотрел на нее, не отводя глаз, а на губах играла привычная легкая улыбка.

– Доброе утро, мое сокровище, – поприветствовал он Стеллу.

Девушка застыла на месте, держась рукой за большую деревянную рукоятку в верхней части перил.

– Что ты здесь делаешь? – с подозрением в голосе поинтересовалась она.

– Всего лишь осматриваю место преступления, – невозмутимо сообщил он и протянул Стелле портсигар. – Не желаешь закурить, моя радость?

– Благодарю. А что ты там искал?

– С чего ты взяла, что я хочу что-то найти? Разве я об этом упоминал?

– И так понятно.

– Меня постигло разочарование, – посетовал Рэндол. – Кто-то успел на славу потрудиться.

– Тетя Харриет вынесла все еще в день смерти дяди, – лаконично пояснила Стелла.

Рэндол зажег сигарету и в задумчивости изрек:

– Часто спрашиваю себя, действительно ли тетушка Харриет такая дурочка или только притворяется.

– Господи, уж не думаешь ли ты, что она хотела уничтожить улики! – воскликнула Стелла, ужасаясь собственной догадке.

– Я не в состоянии сделать какой-либо вывод по этому поводу, – признался Рэндол. – А ты, моя прелесть, раскинь своими птичьими мозгами и скажи, что наша любимая тетушка Харриет вынесла из дядиной аптечки?

– Понятия не имею! Всякую всячину. Пластырь от мозолей, йод и фруктовые соли для ванны.

– И флакон с тонизирующим средством, разумеется, тоже, – предположил Рэндол, наблюдая за колечками дыма от сигареты.

– Нет, он разбился. Совсем новый флакон.

Рэндол удивленно поднял брови.

– Разбился? – повторил он. – Неужели? Ну и ну! Кто же его умудрился разбить, малышка?

– Да никто. Должно быть, дядя оставил его на полке над раковиной, и флакон сдуло ветром.

– По этому поводу возникли вопросы? – поинтересовался Рэндол.

– Со стороны полиции? Да, наверное. Но меня не спрашивали.

– Интересно, – вздохнул Рэндол, – кто больше страдает от настырности тетушки Гертруды, семейство Мэтьюс или суперинтендант Ханнасайд?

– Затрудняюсь ответить. А что касается тети Гертруды, хотелось бы знать, что ты ей наговорил? Она утверждает, что в жизни не слышала подобных оскорблений и хамства.

– И она права, – подтвердил Рэндол.

– Так что же ты все-таки наболтал? – не унималась Стелла.

– Ничего особенного. Сказал, что, будь я ее супругом, непременно обзавелся бы несколькими любовницами.

Стелла не удержалась и сдавленно хихикнула, но тут же взяла себя в руки и уже серьезным тоном упрекнула:

– Ну знаешь, это уже слишком! Ты сам себя превзошел в грубости. Надо же знать меру.

– Ничего более грубого на тот момент не пришло в голову, – с виноватым видом признался Рэндол. – Однако мое замечание подействовало, и мы благополучно избавились от присутствия любимой тетушки.

– Нельзя оскорблять людей грязными непристойностями только из желания от них избавиться!

– Можно и нужно, – с невозмутимым видом парировал Рэндол.

– Именно так ты и поступаешь, – рассердилась Стелла. – В жизни не встречала такого ядовитого языка, как у тебя!

– Ты уже не раз об этом говорила. – Рэндол отвесил девушке галантный поклон, а на его губах заиграла странная улыбка. – Терпеть меня не можешь, малютка Стелла, да? Чем же я заслужил подобную немилость?

– Ничем, – презрительно фыркнула Стелла. – Вечно болтаешься без дела и говоришь гадости. Я возненавидела тебя в первый же день, как переехала жить к дяде.

– И ненависть живет в тебе до сих пор. Радость ты моя!

– Да я вообще о тебе не думаю. Много чести. Ты еще в детстве надо мной издевался…

– Глупенький неуклюжий гадкий утенок, – прошептал Рэндол, закрывая глаза. – Как же, прекрасно помню.

– Неправда!

– Дурно воспитанная невежественная девчушка, напрочь лишенная изящества и грации.

– В этом возрасте все девочки неловкие. – Щеки Стеллы залил яркий румянец.

– Наверное, ты права. Только с какой стати я должен испытывать к этим девочкам добрые чувства?

– Ты на них вообще не способен. Вспомни, как безобразно ты относился к Гаю. Да и сейчас ведешь себя не лучше.