Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

– Знаю, только Джайлс говорит, что вы не поверите ни единому слову из моих показаний. Но я убежден в том, что вы не сможете ничего в них опровергнуть. Если у вас есть хоть крупица разума, то не станете и пытаться. Просто арестуете мою сестру, и все тут. Я нахожу ее поведение крайне подозрительным. Более того, девушка, которая заключает помолвку с такой тварью, как Мезурье, заслуживает повешения. Джайлс, что скажешь о нем?

– Я его почти не знаю. Постарайся не отвлекаться от сути.

– А я считаю его занудой, – откровенно заявил Кеннет.

Ханнасайд терпеливо произнес:

– Можно выслушать показания, которые я не смогу опровергнуть?

– Простите, я забыл о вас на минутку, – сказал Кеннет и, усевшись на не заваленный бумагами угол письменного стола, поведал с неожиданной выразительностью о своих передвижениях в субботу.

– Вот и все, – заключил он, сунув руку в карман за обшарпанной пенковой трубкой. – Моя невеста говорит – это такая дрянная история, что вы должны ей поверить. Она должна знать. Прочитывает примерно по семь детективов в неделю, так что в преступлениях разбирается.

Ханнасайд испытующе посмотрел на него.

– Мистер Верекер, вы не помните, в каком кинотеатре были, или хотя бы на какой улице он находится, или о чем был фильм?

– Нет, – ответил Кеннет, доставая клеенчатый кисет, и под осуждающим взглядом дяди стал набивать трубку.

– Это говорит об очень скверной памяти, так ведь?

– Об отвратительной, – согласился Кеннет. – Но вам кто угодно скажет, что память у меня дырявая.

– Меня удивляет, что при такой памяти вы смогли так точно перечислить, что делали в тот вечер.

– О, я вызубрил это наизусть, – ответил Кеннет, беря трубку в зубы и засовывая кисет в карман.

Суперинтендант Ханнасайд обычно не выказывал удивления, но этот изобретательный ответ лишил его дара речи. Паузу заполнил неторопливый голос Джайлса:

– Прошу тебя, не старайся быть остроумным. Что ты имеешь в виду?

Чарлз Каррингтон, успешно забывший о трубке, наблюдал за Кеннетом с бесстрастным интересом.

– Да, – спросил он, – что ты имел в виду?

– Именно то, что сказал, – ответил Кеннет, зажигая спичку. И продолжил между затяжками: – Вчера вечером после ухода Джайлса мне пришло на ум, что нужно постараться не забыть, что я делал в субботу. Поэтому я записал все и выучил наизусть на тот случай, если память мне откажет.

Суперинтендант, оправясь от потрясения, сурово спросил:

– Помните вы хоть что-то из того, что делали, или просто доставляете мне удовольствие цитированием?

– Конечно, помню, – раздраженно ответил Кеннет. – Невозможно повторять и повторять сагу, не запомнив ее. Может, вы хотите спросить, не выдумал ли я все это? Разумеется, нет! Я бы придумал что-нибудь получше. Что-нибудь поистине блестящее. Собственно говоря, мы с сестрой состряпали отличную историю, но решили не прибегать к ней по причине умственного напряжения. Если что-то придумываешь, то непременно забываешь какие-то подробности и тебе приходится несладко.

– Рад, что вы это понимаете, – сухо сказал Ханнасайд. – Ваша память способна вернуться к третьему июня?

– А сегодня какое? – спросил Кеннет, готовый помочь, но осторожный.

– Сегодня, мистер Верекер, девятнадцатое.

– Тогда вряд ли. Смотря что нужно вспомнить. Нет, если хотите спросить, что я в тот день ел на завтрак, выходил ли на прогулку или…

– Я хочу спросить, помните ли, что написали единокровному брату письмо с просьбой дать или одолжить пятьсот фунтов.

– Я написал его третьего числа?

– Вы помните, что написали это письмо, хотя не помните даты?

– Ну да, – ответил Кеннет. – Я бранил себя за это письмо с тех пор, как узнал об убийстве. Джайлс, разве я не говорил тебе, что этот мерзавец сохранил мое письмо?

– Помните, что написали ему второе письмо – предположительно получив его отказ послать вам какие-то деньги?

Кеннет нахмурился:

– Нет, боюсь, что не помню. Я написал еще одно письмо?

Суперинтендант раскрыл блокнот и достал из него лист бумаги.

– Это не оно, мистер Верекер?

Кеннет подался вперед, чтобы заглянуть в него, и расхохотался.

– О господи, да! Прощу прощения! Я совершенно о нем забыл.

– Вы со злости написали единокровному брату, что вам доставит громадное удовольствие свернуть ему шею…

– Гнусную шею, – поправил Кеннет.

– Да, вы употребили слово «гнусную». Ваше желание было таким сильным, что вы написали о нем, а потом совершенно об этом забыли?

– Забыл о том, что написал, – ответил Кеннет. – О желании свернуть ему шею не забывал. Не настолько плохая у меня память.

– Так. То есть у вас это острое желание сохранялось?

Джайлс сделал легкий предупреждающий жест, но Кеннет заговорил раньше:

– Оно напоминало о себе всякий раз, когда я вспоминал о единокровном. Но это было только прекрасной мечтой. Я не мог этого сделать. Арнольд был так силен, что в одиночку я бы с ним не справился.

Возникла краткая пауза. Потом суперинтендант сказал:

– Понятно. Кажется, вы говорили, что собираетесь жениться? – Кеннет кивнул. – Давно вы заключили помолвку, мистер Верекер?

– Месяца три назад.

– Можно спросить, когда вы собираетесь вступить в брак?