Убийство в городе без имени

– Дядя, можно спросить?

– Про что? Про Кэнту?

– Как ты догадался? – Она была вправду удивлена.

– У тебя мечтательное выражение лица.

Ее это задело, но пришлось стерпеть.

– Ты смотрел его смартфон?

– Смартфон? Зачем?

– Разве ты не любишь воровать смартфоны?

– Ошибаешься. Я просто был вынужден извлечь данные из смартфонов полицейских, чтобы понять, где сейчас находится следствие, а совсем не потому, что мне это нравится.

– То есть не смотрел. Его смартфон.

– Я такими недостойными вещами не занимаюсь.

– Ладно, раз так, не будем больше об этом. – И Маё снова принялась за бэнто.

Такэси молча нес ко рту очередную порцию спагетти, как вдруг рука его замерла.

– А он, похоже, пользуется успехом…

У Маё, которая в этот момент откусывала от куска маринованной редьки, перехватило дыхание, и она торопливо выпила зеленого чая из пластиковой бутылки.

– Кэнта сам об этом говорил?

– Прямо таких слов не произносил, но по разговору я так понял. Он встречался не с одной и не с двумя.

– Я об этом знаю.

– Это хорошо, что у него есть опыт с женщинами. Значит, тебя он не случайно выбрал.

– Думаешь, не случайно? – Она наклонила голову.

– А ты как выбирала? Тоже выбрала Кэнту из нескольких человек?

– Не так уж со многими я и общалась. Но все-таки подумала хорошенько.

– Ну да. Впрочем, мне все равно, – сказал Такэси и вернулся к своим спагетти.

Покончив с едой и выбросив пустую посуду, он открыл вторую банку «Хайболла».

– Ну, так подведем итог разговора с полицейскими?

Маё, согласившись, убрала упаковку от бэнто. Сколько ни напоминала она себе, что переедать вредно, в итоге расправилась с ужином подчистую.

– Сначала я спрошу. Почему ты стал курить, хотя тебе не хотелось?

– Об этом потом. Начнем с того, что было нужно полиции. Как и планировалось, в нашу наживку они вцепились. Пытались выяснить, какого совета просил у меня брат по денежным делам.

– Кстати, я, слушая со стороны, совсем не поняла, о чем речь. Что за дело о наследстве?

– Тут нужно объяснить. Я сегодня утром взглянул на дом Мориваки…

– Ты про Ацуми Мориваки? Ты с ней виделся?

– Я так бездумно не поступаю. Я сказал только, что взглянул на дом. Прекрасный особняк в жилом квартале. Так и должно быть – его владелец, Кадзуо Мориваки, крупный предприниматель, состоял в руководстве нескольких больших компаний, девять лет назад вернулся из Америки… Поселился в родном городке и фактически удалился от дел, хотя продолжал числиться советником в какой-то фирме.

– Ты довольно подробно все выяснил…

– Это все соседи. Кадзуо Мориваки был, видимо, правильным человеком, ничего плохого о нем никто не сказал. И в ассоциации соседей активно работал.

– Ты опять прикинулся полицейским, чтобы их расспросить? А если б наткнулся на настоящего полицейского, что тогда?

– А что тогда? Ничего плохого я не делаю. И к тому же никому не представляюсь полицейским. Если собеседники сами так решили, я тут ни при чем.

Ясно, что Такэси сам подводил этих людей к такой мысли, но говорить сейчас об этом было бы пустой тратой времени.

– Из твоего рассказа получается, что Кадзуо Мориваки умер?

– В прошлом году в апреле. Воспаление легких, вызванное коронавирусом.

– Еще тогда…

В то время от «короны» тяжело болело и умирало самое большое количество людей.

– Исходя из этой информации, я пришел к выводу, что, когда Ацуми Мориваки наговорила на автоответчик про «папин счет в банке», речь шла, скорее всего, о наследстве.

– А, вот почему ты стал рассказывать полицейским про дело о наследстве… Но откуда ты узнал, что имущество исчезло?

– От Какитани. Он сам об этом первым упомянул.

– Но ведь это ты сам ответил им «да»!

– Потому что был такой сигнал.

Маё не могла понять, о каком сигнале идет речь. Подавшись вперед, она попросила объяснения.

– Ты помнишь, какие два вопроса они задали перед этим? Первый – были ли у покойного крупные долги. И второй – возникли ли споры вокруг наследства.

– Помню. И ты на оба ответил «нет».

– Потому что перед этим Какитани на мгновение взглянул направо и вверх.

– Взглянул? Направо вверх?

– Обычно, когда люди говорят о чем-то воображаемом, они часто переводят взгляд направо и вверх. И наоборот, налево и вниз, если вспоминают факт. Если говорить совсем уж грубо, то, когда врут, смотрят направо, когда говорят правду – налево.

– Вот уж не знала… – Маё подвигала глазами вправо и влево. – Нужно будет на ком-нибудь проверить.

– Это мгновенное действие, которое сам человек даже не осознает, и без привычки уловить его очень трудно. К тому же я сказал «обычно». Из всего есть исключения. Но с Какитани я уже не раз встречался и разговаривал, поэтому был уверен, что на него это правило распространяется.

– Удивительно!

– И еще одно. Я следил и за Маэдой. По реакции этого парня легко понять, заинтересован он или нет. Когда разговор ему неинтересен, пальцы на клавиатуре расслаблены, а если речь заходит о чем-то интересном, они напрягаются. И моргать он начинает реже. Когда Какитани заговорил об исчезнувшем имуществе, они оба недвусмысленно послали сигнал «да».

Маё пристально смотрела на небритое лицо дяди.

– В чем дело?