Убийство в Кантоне

– Вам это непозволительно, господин! – возразил Тао Гань. – В бытность вашу уездным судьей немногочисленные тайные прогулки по городу не могли считаться предосудительными, однако теперь, когда вы занимаете один из самых высоких постов в Поднебесной, вам нельзя…

– Можно, и я это сделаю, – оборвал помощника судья. – В столице я неукоснительно соблюдал пышные церемонии, положенные мне по рангу, – без этого там нельзя. Но сейчас мы не в столице, а в Кантоне, и я ни в коем случае не намерен упускать счастливую возможность прогуляться без толпы сопровождающих! – И, отметая любые доводы Тао Ганя, судья встал. —Встретимся в приемном зале, после того как я переоденусь, – отчеканил он.

Глава 6

Чао Тай, покинув вместе с господином Яо Зал Совета, заскочил в оружейную, где скинул доспехи и облачился в простой серый халат из тонкого хлопка и черную парчовую шапочку, а затем поспешил к торговцу, поджидавшему его у дома привратника. Яо предложил ненадолго заехать к нему в усадьбу, так как тоже хотел переодеться, прежде чем отправиться в гости. В роскошном паланкине торговца они двинулись к его дому —прекрасной усадьбе, расположенной неподалеку от храма Гуань-инь, на западе от дворца. дожидаясь в просторном зале, пока Яо переоденется, Чао Тай критически оглядывал кичливую роскошь обстановки. Столики у стен были сплошь уставлены поблескивающими серебряными вазами с восковыми цветами, на стенах висели яркие свитки, прославлявшие богатство и высокое положение хозяина дома. Прислужница, подававшая чай, была одета благопристойно, однако и раскрашенное лицо, и подаренный гостю откровенно зазывный взгляд с головой выдавали бывшую танцовщицу.

Вскоре Яо вернулся, сменив парадное облачение на тонкий синий халат из хлопка и простую черную шапочку.

– Нам пора, – сказал он. – Сегодня я весь вечер занят – после трапезы надо еще поспеть на крайне важную встречу. К счастью, вечерние угощения у арабов заканчиваются довольно рано.

– А чем нас будут потчевать? – полюбопытствовал Чао Тай, усевшись в паланкин рядом с торговцем.

– У них подают очень простые кушанья, но недурственные в своем роде. Правда, ничего похожего на северную кухню, должен заметить. Доводилось ли вам пробовать нашего кантовского тушевого осьминога? Или угря?

Торговец с таким воодушевлением пустился описывать достоинства местных яств, что у Чао Тая аж слюнки потекли. Затем Яо перешел к на-

ниткам и винам, и вскоре тайвэй убедился, что его спутник – настоящий чревоугодник. И несмотря на то, что с первого взгляда Яо казался довольно неотесанным, Чао Тай в конце концов счел его славным малым.

Они вышли из паланкина у скромного выбеленного дома привратника.

– Сегодня я съел свой дневной рис довольно рано, и от ваших разговоров о еде у меня разыгралось воображение! А потому, признаюсь, я готов проглотить сейчас целого жареного поросенка! – воскликнул Чао Тай.

– Тсс! – поспешно остановил его Яо. – Не вздумайте громогласно упомянуть тут о свинине! Мусульманам не позволено к ней даже прикасаться, так как мясо свиньи они почитают нечистым. Как, впрочем, и вино, однако у них есть другие, совсем недурные напитки. – И с этими словами торговец постучался в дверь, украшенную коваными фигурками в виде рыб.

Открыл им старый горбун в полосатом тюрбане. Он проводил гостей через внутренний дворик в прямоугольный сад с низкорослыми, диковинного вида цветущими кустиками. Навстречу вышел высокий худощавый араб. В лунном свете длинное свободное платье и тюрбан хозяина дома сияли ослепительной белизной. Чао Тай тотчас призвал его – именно этот человек призвал к порядку разбушевавшихся арабских моряков на пристани.

– Мир тебе, Мансур! – радостно приветствовал его Яо. – Я имел смелость привести с собой друга, начальника тысячи Чао Тая из столицы.

Араб смерил непрошеного гостя взглядом горящих темных глаз. На фоне темной кожи белки их сверкали особенно ярко.

– Мир всем правоверным! – зычным голосом отозвался он на чистом литературном языке.

Чао Тай отметил про себя, что если это приветствие подразумевает исключительно мусульман, то не относится ни к Яо, ни к нему самому, а это чудовищно невежливо со стороны хозяина. Но пока тайвэй это обдумывал, араб и Яо склонились над каким-то кустиком и с увлечением заговорили о выращивании цветов.

– Почтенный Мансур – большой любитель цветов, как в я сам, – выпрямляясь, пояснил Яо. – Эти душистые растения он привез с собой из дому.

Чао Тай обратил внимание на нежный аромат в саду, однако не особенно радушное приветствие хозяина и пустой желудок мешали ему любоваться диковинными цветами. Тайвэй окинул мрачным взглядом приземистый дом в глубине сада. Разглядев за ним на фоне лунного неба минарет мечети, Чао пришел к выводу, что усадьба Мансура недалеко от его постоялого двора.