Убийство в магазине игрушек

– Представьте себе, знаю. И как же вы удивитесь, когда я расскажу вам! Все это выглядело так запутанно, так неправдоподобно… Тянет на «загадку запертой комнаты»[84], самое настоящее «невероятное убийство». Но я разгадал загадку. Я разгадал ее! – тихонько захихикал он снова. – И убийца, которым, разумеется, оказался один из оставшихся наследников, собирается платить мне за эту осведомленность. Шантаж – такое милое занятие. Мой отлет, как вы понимаете, не имеет особого влияния на право распоряжения деньгами мисс Снейт; статус душеприказчика будет у меня и в другом месте, и в положенное время оставшиеся наследники получат свою долю наследства. Но одному из них не так-то много достанется, потому что львиная доля того, что ему причитается, уплывет ко мне за границу. В противном случае некий мой друг, сторона совершенно незаинтересованная, предоставит полиции массу любопытнейших сведений, – с этими словами он кивнул в сторону портфеля, прислоненного к письменному столу. – Я пошлю ему эту информацию сразу же, как окажусь далеко от Оксфорда.

– Вам не приходило в голову, – осведомился Фен, – что оставшиеся наследники привлекут пристальное внимание полиции после вашего отъезда?

– Конечно, привлекут, – кротко ответил мистер Россетер. – Но в чем же их можно будет обвинить? В вашем убийстве? Но явным преступником буду считаться я. В убийстве мисс Тарди? Но как это будет установлено? Только лишь на основании свидетельства этой девочки Карстайрс? Любезнейший, в полиции нет таких дураков, чтобы по этому делу был выписан хоть один ордер на арест. У меня хватило предусмотрительности удостовериться у мисс Тарди, что нет абсолютно никаких свидетельств того, что она вообще приезжала в Англию. Она села на пароход в Дьеппе[85], который прибыл вчера в полдень, и поехала прямо в Оксфорд, нигде не останавливаясь и ни с кем не встречаясь. Что касается контролеров на транспорте и прочих, то даже если они и запомнили ее (что крайне маловероятно), умелый адвокат в два счета собьет их с толку. И, наконец, от тела уже избавились, не оставив никаких следов. Нет, нет! У оставшихся наследников могут быть некоторые неприятности, но им абсолютно нечего опасаться всерьез.

Только сейчас Кадоган по-настоящему поверил, что мистер Россетер в самом деле собирается их убить: после того, как он рассказал им все это, ему не оставалось ничего другого. Кадоган почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу; каждое слово мистера Россетера, каждый новый факт, который он им рассказывал, были для них еще одним гвоздем в крышке гроба. Но, глядя в окно на так хорошо знакомую улицу, Кадоган никак не мог поверить в свое неминуемое уничтожение. В его уме боролись две мысли. Одна из них: «Я не сплю, все происходит наяву, а значит, этого не миновать», и другая: «Этого быть никак не может». Он взглянул на Фена. В этих решительных голубых глазах больше не было следов привычной мечтательной наивности, но понять, о чем он думает, было невозможно.

– А теперь, – заговорил мистер Россетер, – вам, наверное, любопытно будет узнать, как было дело, с самого начала. У меня есть полчаса, прежде чем мне нужно будет удалиться, и вы заслужили право узнать подробности. Мне не нужно рассказывать снова все с самого начала. Вы знаете о чувствах мисс Снейт по отношению к племяннице, мисс Тарди, вы знаете о ее эксцентричности, и вы, без сомнения, обнаружили, что я назван в завещании наследником очищенного от долгов и завещательных отказов имущества. Однако вам уже должно быть известно, что я всего-навсего наделен правом доверительной собственности. Вы должны узнать причину такого соглашения: дело в том, что мисс Снейт так часто меняла наследников в своем завещании, что составление все новых завещаний стало весьма затруднительным. Доверительное управление существенно упрощало для нее внесение изменений. Естественно, как ее законный советник, я критиковал такую необычную форму, но воспрепятствовать этому никак не мог. И в последнем документе я составил для нее определенные гарантии, которые могли быть переданы любому, кого она выбрала бы как своего наследника. Она склонялась к тому, чтобы назвать мне их имена, но, как вам известно, она была одержима неодолимым страхом насильственной смерти и опасалась, что я разыщу тех, кого она задумала облагодетельствовать, и подговорю их убить ее. Трудно поверить в ребячество, которым обернулись ее меры предосторожности, но факт есть факт: после ее смерти я должен был получить документ с именами этих наследников и по прошествии шести месяцев, в которые о своих правах могла заявить мисс Тарди, дать объявление в «Оксфорд мейл». Наследникам следовало отдать свои гарантиийные документы в банк и получить там бумаги, подтверждающие их права и одновременно страхующие наследство от возможных посягательств с моей стороны. Должен добавить, что мисс Снейт, будучи поклонницей творчества Эдварда Лира, выбрала для своих наследников имена, взятые из его лимериков. Они появились в объявлении, которое вы видели – Райд, Лидз, Уэст, Моулд и Берлин.