Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)

– Да, двадцать пять лет, – кивнул Харкер. – И хорошо известным в определенных кругах, сэр. Но вернемся к моему вопросу, доктор. Строго между нами!

– А откуда вы вообще знаете, что я извлек листок бумаги из кошелька Брэйдена?

– Такой листок лежал у него в кошельке, когда он прибыл в «Митру», – ответил Харкер, – а значит, Брэйден должен был иметь его при себе на следующее утро. И еще мне известно, как вас оставили одного с трупом на несколько минут, а при осмотре Митчингтоном одежды и личных вещей Брэйдена листка не обнаружили. Следовательно, только вы могли взять его. Как я понял, вы пытаетесь вести игру, схожую с моей, и потому ездили в Лестер.

– Вы знали Брэйдена? – спросил Брайс.

– Да.

– Встречались и разговаривали с ним уже здесь, в Райчестере?

– Он находился в этой комнате и сидел в том же кресле, что и вы сейчас, с пяти минут десятого почти до десяти часов вечера накануне своей смерти, – ответил Харкер.

Брайс неспешно наслаждался вкусом табака гаванской сигары, которой его угостил старик, взяв свой стакан, отхлебнул виски и поудобнее устроился в кресле.

– Думаю, нам надо поговорить конфиденциально, мистер Харкер, – произнес он.

– Этим мы с вами сейчас и занимаемся.

– Кажется, мы понимаем друг друга. Итак, вам известно, кем был Джон Брэйден в действительности?

– Его звали Джон Брэйк. Бывший банковский управляющий, а потом – заключенный.

– Вы знаете, имеет ли он родственников в Райчестере?

– Девушка и молодой человек, которые живут у Рэнсфорда, дочь и сын Брэйка.

– А сам он был осведомлен об этом, приехав сюда?

– Нет.

– А вы?

– Тоже узнал об этом позднее.

– Вы все выяснили в Барторпе? – предположил Брайс.

– Нет. Я понял это еще здесь. После смерти Брэйка. В Барторп я отправился по другому делу – по делу самого Брэйка.

– Вот как! – воскликнул Брайс, глядя старому сыщику в лицо. – В таком случае вам лучше сообщить обо всем мне.

– При том условии, что мы оба все расскажем друг другу, – поставил условие Харкер.

– Договорились, – кивнул Брайс.

Харкер ненадолго задумался, покуривая сигару.

– Вернемся к самому началу, – произнес он. – Но прежде всего, что вы сами знаете о Брэйке? Я понял – вы отправились в Барторп, чтобы выяснить как можно больше. Вам многое удалось установить?

– Я узнал, что Брэйк женился на девушке из Брэйден-Медуорта, увез ее с собой в Лондон, где управлял отделением крупного банка. Вскоре у него возникли большие неприятности, и его приговорили в десяти годам каторжных работ. И еще несколько мелких подробностей, вдаваться в которые сейчас нет необходимости.

– Что ж, поскольку вам известно все это, то у нас с вами есть понимание сути дела и общая отправная точка, – заметил Харкер. – А потому я начну с суда над Брэйком. Это ведь я арестовал его. Не было никаких проблем, он вел себя смирно. Даже не подозревал, что инспектор выявил в его банке недостачу средств. Но по какой-то причине он упрямо не хотел спасать свою шкуру, не пожелал объяснить, как стал жертвой бесчестного обмана. А при подобных условиях никакая защита невозможна. Его адвокат сказал…

– Я читал репортаж о процессе, – перебил Брайс.

– В таком случае вам известно все. Как я уже упомянул, ему дали десять лет. Я виделся с ним перед отправкой из тюрьмы и спросил, могу ли сделать хоть что-нибудь для его жены и детей. С ними я ни разу не встречался – арест был произведен непосредственно в банке, а затем его, разумеется, уже не выпускали на свободу. Он дал мне странный и уклончивый ответ в том смысле, что жена и дети находятся под присмотром. Кстати, я узнал о том, что жена либо сама покинула дом, либо ее увезли оттуда, как только его арестовали или, возможно, даже раньше. В общем, Брэйден мне ни о чем не рассказал, и с того момента я больше ни разу не видел его, пока не встретил в Райчестере направлявшимся в «Митру». Я узнал его сразу, как и он меня. Мы столкнулись под одним из уличных фонарей на рыночной площади – я как раз отправился на вечернюю прогулку перед сном. Мы остановились и уставились друг на друга. Затем Брэйден шагнул ко мне с приветствием, и мы обменялись рукопожатиями. «Странно, право же, устроена жизнь! – сказал он. – Вы ведь тот человек, которого я хотел когда-нибудь разыскать! Пойдемте в любое тихое место, чтобы я мог с вами побеседовать». И тогда я привел его сюда.

Брайс весь обратился в слух. Это был тот редкий случай, когда он полностью сконцентрировался на словах другого человека.