Убийство в музее восковых фигур

— Девятнадцать, — пробормотал охранник, взглянув на ключ. Другой сверился с какой-то книгой. Я боялся, что они услышат бешеный стук моего сердца. Но вдруг кольцо белых масок вокруг меня исчезло — они растворились в тени. До меня донесся щелчок застегиваемой кобуры. Двинувшись вперед, я все еще ощущал, как их глаза сверлят мою спину.

Итак, первая задача решена — я в клубе. Стрелки моих часов показывали одиннадцать восемнадцать.

Комната отдыха представляла собой удлиненный зал, довольно узкий и еще более скудно освещенный. Стены были завешены черным бархатом. Единственным источником света было алое сияние, исходившее изо ртов и глаз двух бронзовых сатиров, сжимающих в своих объятиях нимф. Размером в рост человека, эти фигуры напомнили мне о Сатире из музея. Красный свет из их глаз и ртов бросал зловещие трепещущие блики на черные драпри. Примерно в десяти футах слева от меня находились большие стеклянные двери, которые, как я знал, вели через крытый пассаж в большой зал. Моих ноздрей коснулся запах оранжерейных цветов. Пассаж был украшен ими, как и гроб Одетты.

Бормотание оркестра стало слышнее. До меня доносился ровный шум голосов. Кто-то заливисто хохотал. Мужчина и женщина, держась за руки, проплыли через комнату отдыха к стеклянной двери. На обоих были черные маски. Казалось, что они загипнотизированы игрой черных и алых теней. Губы женщины застыли в слабой улыбке. Она была немолода. Беспутник выглядел гораздо моложе и, казалось, сильно нервничал. Еще одна парочка угнездилась в углу с коктейльными бокалами в руках. Оркестр неожиданно сменил темп. Он задышал в чувственном ритме танго, и невидимая толпа задвигалась в такт музыке. И тут во мраке я обратил внимание еще на одну фигуру. У подножия лестницы в дальнем конце зала, скрестив на груди руки, неподвижно стоял человек. Над ним высился один из бронзовых сатиров, красноватый свет лился на широкие, мощные плечи и на алую маску, скрывающую лицо. Нос маски был срезан, чтобы дать свободу кривому багровому хоботу. Человек улыбался…

— Ваш номер, мсье, — тихо прозвучал голос мне в ухо.

Я с трудом проглотил слюну. Багровый нос что-то подозревает, именно поэтому мне и задан этот вопрос. Галан не двигался, но мне показалось, что он стал выше ростом. Повернувшись, я увидел рядом с собой женщину в белой маске (знак служащего) и коротком черном наряде.

Ее духи источали опьяняющий аромат. Из-под длинных ресниц на меня сквозь прорези маски смотрела пара карих глаз.

— Девятнадцать, — ответил я.

Голос мой оказался на удивление громок, и я подумал, не может ли Галан расслышать его, даже находясь на порядочном расстоянии. Однако я тут же сообразил, что во время его беседы с Бенколеном я не проронил ни слова. Но если он был хорошо знаком с подлинным Робике…

Женщина подошла к стене и отодвинула черный занавес, за которым скрывался небольшой альков. Там я увидел светящийся пульт с рядами пронумерованных кнопок. Она нажала одну из них и задернула занавес.

— Дверь вашей комнаты открыта, мсье. — Мне почудилось, что она посмотрела на меня испытующе, хотя вполне возможно, что в ее взгляде была тревога или подозрение — не знаю.

— Благодарю, — как можно беззаботнее бросил я.

— Быть может, мсье пожелает что-нибудь выпить? — спросила она, преградив мне путь с подобострастной улыбкой. — Я принесу заказ в главный зал.

— Ну что же, пожалуй, шампанское.

— Премного благодарна, мсье.

Женщина направилась к бару. Опасность? Все выглядело как неуклюжая попытка задержать меня. Но так или иначе, необходимо хотя бы на пару минут заглянуть в зал. Я извлек из портсигара сигарету, зажег ее с нарочитой медлительностью, не упуская из поля зрения женщину в белой маске. Вот она по пути в бар подходит к Галану, останавливается на мгновение и произносит несколько слов.

Мою грудь стянул стальной обруч. Медленно-медленно я опустил портсигар в карман и повернулся к стеклянным дверям.

Изрыгающие кровавый свет сатиры сардонически косились в мою сторону. На смену танго пришел яростный гром ударных инструментов. В этот момент я заметил, что вокруг Галана собралась группа людей.

Апаши.