Убийство в Невском переулке

Человек в постели потянулся за стаканом воды, который всегда ставил на ночь, выпил маленький глоток и поставил стакан на место. Потом его вновь бросило в жар, даже капельки пота появились на лбу А зачем мне его бумажник? Зачем я залез в карман? Он покосился на толстый черный бумажник, лежащий около стакана, и ему стало как-то не по себе, вроде бы ты ни при чем, а чувствуешь вину за поступок другого человека. Слово «поступок» обожгло так, что лежащий укусил указательный палец, чтобы невзначай не закричать от страха. «Как же можно назвать ‘поступком' лишение жизни даже такого гадкого человека, как Левовский? – снова пронеслось в голове у лежащего. – Как быть? Поехать к Марье Николаевне? Что я там скажу? Беспечно вести себя после происшедшего я не смогу, а сидеть рядом с ней с угрюмым видом я не сумею. Да и куда деть бумажник?» Он покосился на странный предмет рядом со стаканом. Казалось, тот сам притягивает взгляд, но было боязно взять его в руки, словно он сможет оставить на ладонях несмываемые кровавые следы.

«А ведь нет больше препятствия для нашего с Машенькой счастья!» – молодой человек аж подскочил на кровати, сел и руками потер виски от неожиданно пришедшей мысли. Такой счастливый поворот фортуны в судьбе молодого человека сам по себе не мог упрочить положения для завоевания сердца Марии Николаевны. Ведь для получения руки девушки нужны средства, а их-то не предвиделось. Хозяйство пращуров разорено стараниями отеческих забот, а действительный статский советник Николай Васильевич Залесский, директор Департамента железных дорог и чиновник особых поручений при начальнике Главного Морского Штаба, папенька Машеньки, никогда не отдаст руку одной из дочерей начинающему юристу без состояния, а точнее, без копейки за душой. Вот если бы…

Молодой человек не утерпел и вскочил с постели. Ему хотелось до боли в сердце повидать прелестную девушку, за одну улыбку которой и щебетание о пустом он готов был жизнь отдать.

Для того, чтобы нанести ей визит, было слишком рано, поэтому молодой человек заварил себе чаю и, отхлебывая горячий напиток, не заметил, как наливает третью чашку, поглядывая на последнее оставшееся у него богатство – брегет, подарок деда, немного потертый, но показывающий точное время, еще ни разу не отданный в починку. Делали ж в прежние времена, «не то что нынешнее племя».

Стрелки едва передвигались, выказывая нетерпеливому человеку свою медлительность. Взяв в руки «Русский вестник» за прошлый месяц, вспомнил, что не прочел еще вторую часть романа графа Салиаса «Земцы и немцы» из времен Екатерины Великой.

– …Нешто это свадьба была? Это самокрутка! Мархешван какой-то! – ворчливо говорил князь Родион Зосимыч, угрюмо сидя у столика с шашками против Кречетова. – Эдак и татарва не женится!..

Молодой человек очнулся от забытья на десятой странице, но он не помнил ни слова из прочитанного. Голова была забита совсем другим. Он вернулся к первой странице и со злостью запустил журналом в стену, прочитав первые слова, которые, словно издеваясь над ним, вещали о свадьбе.