Убийство в Невском переулке

Невский проспект, несмотря на столь ранний час, заполнен людьми, дворники очистили тротуары от выпавшего ночью снега, фонарщики давно загасили лампы. Сумрачный свет потерял былую мрачность, и только его остатки не хотели уступать дню победу. Иван Дмитриевич рассеянно смотрел по сторонам, не строя никаких предположений насчет студента Микушина.

Знакомый по нескольким посещениям ливрейный привратник с полупоклоном открыл дверь.

— Прошу, Иван Дмитриевич!

Навел, наверное, о начальнике сыскного отделения столичной полиции справки, если уже встречает по имени-отчеству.

Прошло не менее минуты после звонка колокольца, как за дверью послышались непонятные звуки, потом металлический щелчок, и в образованную щель Путилин увидел смущенное лицо Лизы.

— Доброе утро! Николай Васильевич отбыл на службу, Марья Николаевна с матушкой отправлены в Москву, — предвосхитила вопросы девушка.

— Что ж, значит, зря проделал свой путь, — Иван Дмитриевич внимательно посмотрел в лицо Лизы, так что оно вспыхнуло факелом от назойливого взгляда.

— Да, — она попыталась закрыть дверь, бросая украдкой взгляд куда-то в коридор.

Нога полицейского чиновника препятствовала закрытию двери.

— Алексей там? — понизив голос до шепота, поинтересовался Путилин.

— А… что? Нет, — выдавила девушка из себя и опустила глаза.

— Тс-с, — приложил Путилин палец к своим губам, — я никому не скажу, — и, невзирая на ее протест, вошел в квартиру, по-хозяйски сбросил пальто и шапку на стоящий здесь стул. — Так, где он?

Она указала жестом в неопределенном направлении.

— Там?

— Да.

— Веди.

Ее плечи поникли, и она прижала платок к лицу, вытирая набежавшие слезы.

Алексей с влажным полотенцем на лбу лежал на узкой кушетке в пустовавшей комнате для прислуги. Выступивший на его лбу пот говорил, что он в горячке.

— Доктор приходил?

— Я побоялась привлечь внимание Николая Васильевича.

— Беги, одна нога здесь, вторая там, — Путилин удержал ее за плечо, чтобы напоследок спросить: — Когда он пришел?

— Вчера поздно вечером.

— Бегом.

Микушин был без чувств, но иногда стон вырывался из его разбитых до крови губ. Лицо походило на маску, правый глаз оплыл и начал покрываться синим с чернотой пятном. Бил левша. Скорее по привычке, Путилин отметил: голова не разбита. Сильно простужен, значит, пролежал некоторое время в очень холодном помещении, возможно, подвале. Если бы на улице, то наверняка бы замерз. Значит, нападение совершил не наш искомый Ильин, а кто-то другой. Но кто? Может, студента занесло в трактир и попал на мошенников? Вполне может быть, Ильин бы в живых свидетеля ни оставил, это ему не к чему. Путилин посмотрел на лежащего Алексея… Теперь статский советник был уверен: убийца не видел Микушина.

Доктор явился довольно-таки быстро.

— Здравствуйте, Иван Дмитриевич! — поздоровался он, Иван Дмитриевич ответил на приветствие. «Вот память», — подумал начальник сыска. Он знал этого человека, но, как назло, вылетело его имя с отчеством. Доктор проживал здесь недалеко, в трех домах от Риттера.

Осмотр не занял много времени.

— Ничего страшного с вашим молодым человеком, — доктор закрыл с щелчком саквояж, — переломов нет, вот порошки, которые необходимо ему давать, и абсолютный покой.

— Благодарю, — Путилин протянул доктору пятирублевую ассигнацию.

— Если станет хуже, то в срочном порядке зовите меня, но думаю, что ничего такого не должно произойти.

Он откланялся, его проводила Лиза.

— Теперь рассказывай.

— Мне нечего сказать, я уже все вам поведала.

— В котором часу он пришел?

— В первом пополуночи.

— Как привратника миновал?

— Не знаю, может быть, тот отлучился на минуту.

— Дальше.

— Появился на пороге продрогший, в одной рубашке, голова в крови. Я его провела в эту комнату, помыла и уложила в постель.

— А где был господин Залесский?

— На вокзале, провожал семью.

— Так, Микушин что-нибудь говорил?

— Нет, только пытался что-то сказать, словно речь потерял, мычал, а потом лишился сознания.

— Что было при нем?

— Ничего, одет был в рубашку, брюки и стоптанные туфли.

— Где одежда?

— Я постирала.

— Понятно, в карманах ничего не было?

— Я не посмотрела.

— Так, — Путилин тяжело вздохнул, если там и было что-то, допустим, бумажное, то наверняка не сохранилось. — Теперь слушай. Об Алексее никому ни слова, даже Николаю Васильевичу. Я приеду вечером. Как я смогу попасть сюда, не привлекая внимания?

— По черной лестнице и на кухню.

— Хорошо, а почему тебя хозяйка с дочерью не взяли с собою?

— В Москве проживает другая горничная…

— Вечером я приеду.

— Иван Дмитриевич, — она произнесла едва слышным голосом напуганной до безумия женщины, — что сделал Алексей Трофимович?

— Могу сказать только одно, что ничего преступного Микушин не совершал.

Тихий вздох выдал Лизу, судя по всему, она была влюблена в несчастного студента.

Иван Дмитриевич погладил ее по волосам.