Убийство в Невском переулке

— В головах у них пусто, — Путилин покачал головой, удивляясь человеческой глупости, ибо она неистребима. — Да, вот еще что, узнай, есть ли у вдовы и ее любовника сарай или кладовые, где они дрова и ненужную рухлядь держат, и проверь, не завалялись ли там вещи убитого, обагренные кровью, — потянуло Путилина на высокий «штиль».

Надворный советник только пожал плечами.

Вдова оказалась бойкой бабенкой тридцати лет с большой грудью, которую прикрывала платком, но ни одной слезинки и никакого выражения утраты кормильца на лице.

— И как жилось с Иваном-то?

Она смутилась от присутствия такого числа незнакомых мужчин, но женское кокетство давало себя знать.

— Да как? Хорошо, любили друг друга.

— А за что ты его убила-то?

Она смутилась, но тут же взяла себя в руки.

— Не наговаривайте, господин хороший, на меня. Неужто у меня рука бы поднялась на собственного мужа-то?

— Андриан иное говорит, — Путилин пошел, как говорят игроки, ва-банк. — Ты же водкой мужа опоила, а он…

— Нет, нет, нет, не мог такого Андриан сказать, не мог.

— Его сюда привести, голуба дорогая?

Пристав и судебный следователь застыли в недоумении.

Она опустилась в бессилии на стул и прижала платок к лицу.

— Не хотели мы, не хотели.

Иван Дмитриевич посмотрел на пристава, мол, оставляю дальнейшее вам, господа, тот указал глазами, что все понял и не смеет задерживать.

Нет, не слишком уж потерянный сегодня день.

Глава двадцать шестая В гостях у добропорядочного человека

ВЕРСТАХ В ТРИДЦАТИ от Новой Ладоги, на возвышенном месте, стоял двухэтажный дом с великолепным садом, обнесенным каменной стеной, и рядом с ним несколько хозяйственных строений. В двух верстах на лугу у самой речки располагается село Вымово с красивой церковью, выстроенной предками бывших владельцев, покоящихся в склепе под алтарем. В стороне от деревни, близ леса, возвышается винокуренный завод, извергая из себя массу дыма, величественно поднимающуюся к небу.

Сергей Иванович Левовский приезжал раньше из Петербурга в свое имение редко, да и то на короткое время. Но в последний приезд в первых числах июня он известил управляющего, что намерен продать ненужный дом, и в начале июля в самом деле совершил выгодную сделку. Новый хозяин, Петр Глебович, вальяжный господин средних лет, привез с собою управляющего с неприветливым лицом.

В деревне стало известно, что господин Анисимов будет вести уединенный образ жизни. Он дал расчет старым слугам и вместо них привез с собой новых.

В нескольких шагах от деревенской церкви стояла изба, довольно большая в сравнении с избами деревни, крытая соломой, но с трубой, из которой тяжело поднимался дым. Его столб опрокидывал и разгонял ветер, хотя не сильный, но обещавший непогоду. К дому вела заметная узкая дорожка, которая заканчивалась у крыльца…

Штабс-капитан с Михаилом недолго находились у Петра Петровича, выпили горячего чаю с вкуснейшим грибным пирогом, поговорили о господине Анисимове и двинулись в имение, намереваясь там быть к вечеру. Пристав Кириллов посоветовал зайти в самую большую в деревне избу, расположенную у церкви, где живет староста. Такой визит не привлечет внимания, зато даст возможность узнать о новом хозяине и его челяди.

— Хозяева, — Орлов постучал кулаком в дверь, отряхивая ноги от снега на крыльце, пришлось повторить.

— Кого там принес?.. — На пороге возник из темноты сеней высокий старик с седой бородой и расшитым воротом рубахи.

— Не ты ли старостой? — вопросом на вопрос ответил Василий Михайлович.

— Так ит, может быть.

— Я приехал из столицы не загадки разгадывать, — поднял голос приезжий.

— Дык я что, — было видно, что старик от начальственного голоса не оробел, а лишь приосанился. — Мало ли по дорогам нашим людей разъезжает.

— Ты, старик, пыл-то поумерь, — штабс-капитан произнес спокойным тоном.

— Ваш высокородия, мы ж люди темные.

— Полно тебе, может, в избу пригласишь?

— Ежели не побрезгуете, то милости просим.

В горнице приезжие увидели неожиданную роскошь для деревни — окно с большими стеклами. Лампа с закопченным стеклом горела на некрашеном столе пред раскрытою книгою, на нем стоял начищенный самовар. На голой стене висела полка с десятком книг.

На другой половине, опрятной и низенькой, жили хозяева: староста, он же церковный сторож, и его жена, которой в горнице не было.

— По делам али как? — старик добавил огня в лампе, подкрутив ручку.

— По служебным.

— Из самой столицы, из уезда и волости к нам приезжали, и мы вроде опчеством за нынешний год недоимок не имеем.

— Мы с инспекцией по земельным наделам.

— Во как, я звиняюсь, у нас ни с кем тяжб нет.

— И с господином Анисимовым?

— Никаких, имение-то в двух верстах от нас.

— Хозяин в имении?

— Кто знает? На службе в церкви не бывает, да и новый управляющий батюшку не посещает.

— Понятно, а как они там?

— Вот это нам неведомо, они сами по себе, мы сами. Они баре, а мы кто?

— Что ж, — посетовал штабс-капитан, обернувшись к Михаилу, — не хотелось бы на ночь глядя без крыши над головой остаться.

— Дак до волостного рукой подать, пять верст.