Убийство в новогоднюю ночь

– Вы были знакомы с Захаром Яковлевичем Масальским? – сделал стойку капитан.

– Какое там! – разочаровал его Долевич. – Я познакомился с ним здесь. Нас Даша познакомила.

– И как он вам показался?

– Обычный мужчина из народа, – пожал плечами Долевич, – звезд с неба не хватал, но и дураком не выглядел.

– Он не показался вам замкнутым человеком? – спросил капитан.

Константин подумал, потом ответил:

– Есть немного. Но мне показалось, что его необщительность распространяется только на родственников, или, если хотите, на так называемых родственников.

– Почему на так называемых?

– Даша ввела меня в курс дела, то есть объяснила, кто кем кому в этой компании приходится. Захару Яковлевичу кровным родственником был только Ефим Яковлевич. Мою Дашу родственницей Захара, да и Ефима, можно считать с большой натяжкой.

– Я тоже так думаю, – согласился капитан. – Мы предполагаем, что наследовать после Захара особо нечего, да и наследовать может только его тяжелобольной брат. Так что мотива невооруженным взглядом для его убийства не просматривается. Тем не менее он убит. И это факт.

– Может быть, убить хотели Ефима Яковлевича?

– Я думал об этом. Но все присутствующие знали, в каких комнатах находятся оба брата. И перепутать не могли.

– Наверное, вы правы.

– У меня есть другая версия.

– Какая? – не скрывая интереса, спросил Константин.

– Убили Захара Яковлевича по той причине, что Ефим Яковлевич и так долго не протянет.

– Не понимаю, – наморщил лоб Долевич.

– Что ж тут не понимать. Кто-то устранил главного конкурента на наследство.

– Нет, на мой взгляд, ваша версия никуда не годится, – сказал Долевич.

– Это еще почему?

– Даша уверена, что Ефим Яковлевич просто не мог отписать все свое движимое и недвижимое Захару Яковлевичу.

– Почему?

– Как мне объяснила Даша, дядя Захар не тот человек, которому можно доверить большой капитал.

– Ваша невеста может ошибаться.

– Нет, – улыбнулся Долевич, – вы просто не знаете Дашу. Она голова!

– Два уха, – хмыкнул Турусов.

– Напрасно вы иронизируете, – осадил его Долевич.

– И кому, по мнению вашей проницательной невесты, отойдет наследство?

– Этого Даша не знает, – вздохнул Константин.

– Первой на очереди теперь стоит сестра Ефима Яковлевича Мария Павловна Климова. Но Масальский может все завещать и ее внучке Ираиде Кротовой.

– Да, – кивнул Долевич, – Ираида девица хваткая.

– Скорее уже дама, – хмыкнул капитан.

– Вы в этом смысле, – моргнул Долевич. – Вот только боюсь, что если она получит наследство, то потеряет мужа.

– С чего это вы взяли? – удивился капитан прозорливости молодого мужчины.

– Ну, я же не слепой, – усмехнулся Долевич, – уж больно тесный хомут надела Ираида на него. И он уже созрел для того, чтобы забить копытом.

– Вот вы про копыто, а жена его мне давече тут про его рог рассказывала. Нехорошо, молодой человек, – с насмешливым укором покачал головой капитан.

– Я не имел в виду ничего дурного, – жестом обеих рук отмел Долевич обвинения капитана, – а насчет рога Ираида ляпнула ради красного словца. Я уверен, что она при всей своей капризности и желании крутить не только мужем, но и всеми, кто ее окружает, Кротову не изменяет.

– Как я погляжу, вы со своей невестой оба из рода пифий.

– До пифий нам с Дарьей далеко, – усмехнулся Константин, – мы просто оба неплохие психологи. Тем более что у Дарьи это профессиональное.

– В смысле?

– Она в этом году оканчивает учиться на психолога. Что же вы, капитан, не поинтересовались, – решил Долевич ответить капитану той же монетой веселого укора.

– Для дела эта информация пока не востребована. Но вот вы.

– Что я?

– Вы успешный бизнесмен и, значит, неплохой психолог.

– Что есть, то есть, – согласился Константин. – Только учтите, у меня средний бизнес.

– Учту. Но зачем мне это?

– Затем, чтобы вы не испытывали ко мне классовой непримиримости.

Капитан засмеялся. Лицо же Долевича осталось серьезным. «А ведь парень высказал мне все это на полном серьезе», – подумал капитан и мысленно покачал головой. Ему невольно вспомнились слова, не так давно услышанные из уст известного российского писателя, что нам пора перестать делить себя на красных и белых. Сто лет прошло. Турусов был с писателем в корне согласен, но он понимал и то, что человеку, пашущему всю жизнь и едва сводящему концы с концами, трудно не испытывать классовой ненависти к владельцам заводов и пароходов. Тем более что последние нередко сами нарываются на нее, попирая все мыслимые и немыслимые законы и вычеркнув из своего словарного запаса слово «совесть».

– Капитан, у вас есть еще ко мне вопросы? – спросил Долевич.

– Есть, но навряд ли вы сможете мне ответить на них.

– Например?

– Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве?

– Спросите что-нибудь полегче.

– Вот видите. Что ж, давайте поговорим о роще.

– О какой еще роще? – удивился Константин.

– О дубовой.

– Не понимаю…

– Вы ведь накануне новогодней ночи гуляли со своей невестой в дубовой роще?

– Гулял, – кивнул Долевич, который пока так и не понял, к чему клонит Турусов.

– Как долго до нее идти от этого дома?

– Летом, наверное, минут двадцать, а сейчас примерно полчаса. Хотя мы с Дашей время не засекали.