Убийство в новогоднюю ночь

– А… – разочарованно протянул полковник и сделал вид, что предполагал услышать от нее совсем другое, гораздо более неприличное.

Андриана догадалась о полковничьих мыслях и покраснела, а потом сердито погрозила ему пальцем.

Полковник рассмеялся. Ему прекрасно было известно, что Андриана Карлсоновна, педагог с большим стажем, не способна говорить пошлости, но уж очень хотелось ему ее раззадорить.

– Выкладывайте, что у вас там ко мне, – предложил он, не сводя с нее изучающего взгляда.

– Я уже сказала, что у меня к вам кекс! – заявила Андриана, уверенно прошествовала к столу полковника, поставила на него сумку и извлекла красиво перевязанную коробку.

– Что это? – изумился он. – Торт?

– Я же вам говорю, кекс! – она осуждающе покачала головой.

Полковник принюхался, и впрямь пахнет ванилином, как от выпечки его бабушки. «Царство ей небесное», – невольно подумал он и спросил:

– И зачем вы его сюда притащили?

– Чтобы сделать вам приятное, Николай Егорович! Давайте пить чай!

– Вы? – чуть ли не начал заикаться полковник. – Пришли ко мне с этим, – он кивнул на коробку, – чтобы в моем кабинете попить чаю?

– Ну конечно! – обрадовалась Андриана Карлсоновна наконец-то прорезавшейся у полковника догадливости.

– Ну, знаете ли, – начал было полковник.

– Знаю, знаю, – перебила его Андриана Карлсоновна и открыла коробку.

– О! – вырвалось у полковника.

Андриана Карлсоновна ласково улыбнулась и достала из сумки нож.

– О! – на этот раз возопил полковник и вскочил из-за стола.

– Что это с вами, Николай Егорович? – спросила Андриана Карлсоновна. – Вы сегодня сам не свой. Сядьте уже на место! – прикрикнула она на него голосом старой учительницы.

– Вы явились в кабинет следователя с ножом! – проговорил он сердито.

– А чем я, по-вашему, должна кекс резать? Пальцем, что ли? – ответила она язвительно. – Следователь называется, убоялся ножа для резки десерта. Сядьте же, наконец!

Полковник шлепнулся пятой точкой на свой стул.

Андриана Карлсоновна извлекла из сумки одноразовые тарелочки, лопаточку и переложила на них по кусочку кекса.

Полковник зажмурил глаза, потом потер их, открыл, помотал головой и спросил:

– Я сплю?

– Ну что вы, Николай Егорович! Хотя, как мне кажется, вы мало спите и не высыпаетесь. Ложиться нужно в одиннадцать вечера. Не позднее.

– Почему? – наивно спросил полковник.

– Потому, что красота приходит к нам до двенадцати ночи, – со знанием дела проговорила Андриана.

– Какая еще красота! Я дам, не обремененных достоинством, на дом не вызываю.

– Фи! – сказала Андриана. – У вас на уме одни пошлости! Прямо как у прыщавого подростка!

Полковник неожиданно для себя устыдился и даже покраснел.

А Андриана продолжила:

– Я имела в виду нашу красоту в том смысле, что именно до двенадцати ночи происходит обновление и восстановление кожи.

– Шагреневой, – ляпнул полковник.

– Почему шагреневой? – удивилась Андриана. – Нашей! А шагреневая вообще не восстанавливается, если вы имели в виду произведение Бальзака.

– Имел, – признался полковник.

– Не щадите вы себя, Николай Егорович.

– Не щажу, – обреченно согласился он.

– Чаю надо, – сказала Андриана, глянула на полковника, махнула рукой, вышла в приемную и, увидев там лейтенанта Горшкова, пропела ласково: – Сашенька, не в службу, а в дружбу, принесите в кабинет полковника Кочубеева две чашки чая.

– Чая? – удивился лейтенант. – Две чашки?

– Ну не рюмки же! – притопнула своей маленькой ножкой Андриана.

Горшков растерянно захлопал глазами.

– Лейтенант! Вы все, что ли, здесь не спите?!

– Здесь не спим все, – растерялся лейтенант, – дома спим.

– Разве? А я уж думала, что вы ведете совиный образ жизни!

– Как это совиный?

– А так, на свету глазами хлопаете, потому что ночью бодрствуете.

– Бодрствуем, только когда дежурство, – стал зачем-то оправдываться парень.

– Ладно! Хватит рассуждать! Быстро в кабинет полковника две чашки чая! – прикрикнула на него Андриана и скрылась за дверью.

– Есть две чашки чая! – отчеканил лейтенант перед закрывшейся дверью и бросился выполнять распоряжение странной пожилой женщины. Когда-то лейтенант неосторожно назвал Андриану бабушкой, за что чуть было не был растерзан ею на месте. С тех пор вслух он ничего подобного не произносил, но внутреннего своего мнения не изменил. С заданием он справился быстро. Скоро на столе полковника уже стояли две чашки горячего чая.

– Я могу идти? – спросил он Кочубеева.

– Идите, – распорядился тот.

Но не тут-то было! Андриана достала третью тарелочку из своей, казалось, безразмерной сумки и проговорила:

– Подождите, Сашенька.

Лейтенант затормозил и испуганно посмотрел на полковника.

Андриана положила на тарелку кусочек кекса и протянула лейтенанту:

– Кушайте, Сашенька.

– Спасибо.

– На здоровье.

Лейтенант замер посередине кабинета с тарелкой в руках, взглядом спрашивая Кочубеева, что же ему делать.

И полковник проговорил, подражая голосу Андрианы:

– Идите, Сашенька, и кушайте.

– Спасибо, товарищ полковник!

– На здоровье, – ухмыльнулся Кочубеев.

– А дразниться нехорошо, Николай Егорович, – покачала головой Андриана, когда за лейтенантом закрылась дверь, – вы уже большой мальчик.