Убийство в особняке Сен-Флорантен

— Хорошо. Пока я буду добираться до кормы, устройте здесь соответствующий шум, дабы убедить тех, кто шпионит за нами, что мы заняты любовными играми.

Она улыбнулась: похоже, это поручение позабавило ее. Он распахнул окно, и порыв холодного, сырого ветра моментально задул пламя свечей. Борта были мокрые; едва он ступил на палубу, как поскользнулся и чуть не упал. Руссильонка закрыла окно, и тотчас, несмотря на шум ветра, он услышал, как в комнате зажурчала вода и раздались сладострастные стоны. Что ж, он правильно рассчитал: девица умела развлекать клиентов. Он попытался не думать о черных волнах, бьющихся о борт судна, напомнив себе, что вокруг плавают лодки с верными людьми, которые в случае нужды налягут на весла и придут к нему на помощь. Добравшись до середины баржи, он натолкнулся на неожиданное препятствие: путь ему преградила утыканная железными шипами решетка. Острые иглы не позволяли ни обогнуть сооружение, ни перелезть через него. Николя так напрягся, что, несмотря на холодную ночь, его неожиданно прошиб пот. Вернуться назад означало провалить собственный план; подозвать курсирующую поблизости лодку — значит привлечь внимание обитателей баржи и тоже провалить план. Всякий раз, оказываясь в безвыходном положении, он стремился отыскать окольный путь, дабы обойти препятствие. Его изобретательный ум принялся измышлять решения, одно невероятнее другого; задумавшись, он настолько близко подошел к решетке, что фрак его зацепился за один из шипов. Не без труда высвободившись, он неожиданно остановился: в конце туннеля блеснул свет. Надо взять фрак и, пользуясь им как веревкой, совершить прыжок над бездной, пролетев мимо железных игл. Он немедленно приступил к исполнению задуманного. Сняв фрак, он сложил содержимое его карманов в кармашек, пришитый с внутренней стороны панталон и служивший тайником для документов и луидоров. В этот кармашек он ухитрился втиснуть все, включая карманный пистолет. В какой-то момент он подумал, что, может, лучше воспользоваться многократно обмотанным вокруг шеи галстуком, но быстро отверг это решение, опасаясь, что тонкий муслин не выдержит ни его веса, ни острых ребер решетки.

Встав на цыпочки, он прикрепил воротник фрака на концах верхних шипов и, уповая, что швы подмастерьев его портного, мэтра Вашона, выдержат предстоящее им напряжение, резко дернул за полы; и швы, и материя выдержали. Теперь предстояло точно рассчитать прыжок, ибо любая ошибка станет для него роковой: он всем своим весом упадет на шипы и наденется на них, словно на вертел. Прикидывая место для разбега, он отступил к борту, словно веревку, потянул на себя фрак и, перенеся всю тяжесть на правую ногу, оттолкнулся ей от перегородки и полетел над волнами. Все произошло очень быстро: отрыв от палубы, скрип и болезненное приземление по другую сторону решетки. От удара головой о стенку каюты у него закружилась голова. Отлетев назад, он заскользил по мокрой палубе, не удержался, упал, успел ухватиться за бортик и после судорожных усилий уселся на палубе, свесив ноги и с трудом переводя дыхание. Тут он почувствовал, как у него по животу растекается теплая жидкость. Слабый свет, пробивавшийся сквозь окна кабинетов, не позволял разглядеть, что произошло, однако боль, внезапно скрутившая его так, что у него перехватило дыхание, дала понять, что он ранен. Он поднес руку к животу, а потом ко рту: конечно, у него текла кровь. Железное острие рассекло рубашку и порезало тело. Рана болезненная, но поверхностная. Поздравив себя с тем, что не стал снимать галстук, он размотал тонкое полотно и перевязал рассеченный живот, чтобы остановить кровь. Потом подождал, пока восстановится дыхание и сердце начнет биться в привычном ритме.