Убийство в поместье Леттеров

Две недели спустя в квартире мисс Мод Силвер без всякого приглашения появился гость. Его визит был для нее полной неожиданностью. Более того, в тот момент она и думать не могла о гостях, ведь ее внимание было поглощено событиями личными, и весьма приятными. Только что мисс Силвер получила письмо от своей племянницы Этель — той самой, чей муж трудился на банковском поприще в Средней Англии. Этель сообщала, что ее сынишка Джонни хорошо привыкает к школьной жизни. Это очень обрадовало мисс Силвер. Нет худа без добра. Тяжко сознавать, что мальчик тоскует вдали от дома. Но Джонни — разумный парнишка. Можно надеяться, что и дальше у него все сложится хорошо.

Да и самой мисс Силвер грех было жаловаться на судьбу. Война не причинила ущерба ни ее здоровью, ни ее квартирке в районе Монтэгю, которая, не считая нескольких выбитых стекол, совсем не пострадала от бомбежек. Шторы, правда, порядком истрепались — время не пошло им на пользу, но теперь мисс Силвер наконец оказалась в состоянии заменить их новыми. А шторы ей нужны особого темно-синего топа, под цвет ковра. В ее времена этот довольно броский оттенок называли «павлиньим». Нынче его предпочитают именовать «бензиновым». Розе, как известно, можно присвоить любое имя — от этого она не потеряет свой упоительный аромат, но цвет, получивший такое гадкое название, теряет добрую половину своей притягательности. Так что мисс Силвер, говоря о своих шторах, всегда упоминала о «цвете павлиньего пера».

Вытертый край ковра был надежно спрятан под книжным шкафом. Сам ковер вполне способен продержаться еще пару лет, а вот обивку уютных викторианских кресел из ореха, с широкими, покрытыми резьбой подлокотниками и гнутыми ножками, пожалуй, настала пора менять. Этим можно было заняться еще нынешним летом, если бы не то обстоятельство, что Джонни пришлось покупать массу необходимых вещей для первого школьного года. Впрочем, мисс Силвер ничуть не жалела о тратах — оказать посильную помощь племяннице всегда доставляло ей истинную радость. Как раз теперь одно из потертых викторианских кресел украшала прямая, чопорная фигурка мисс Силвер. Все в ней было опрятно и старомодно, начиная от уложенной колечками челки и тугого пучка на затылке, закапчивая маленькими ножками, симметрично поставленными одна подле другой. Волосы были обтянуты строгой сеточкой, ноги облачены в нитяные чулки — зимой их заменяли шерстяные — и обуты в черные, расшитые бисером домашние туфли. Происхождение этой обуви было покрыто тайной, как, впрочем, и все детали детективных расследований, которыми в силу своей теперешней профессии приходилось заниматься мисс Силвер. Даже сам сержант Эбботт из Скотленд-Ярда, ее пламенный почитатель и преданный слуга, признался в полном своем бессилии раскрыть тайну знаменитых туфель. Остальную часть сегодняшнего костюма мисс Силвер составляло платье из искусственного шелка неприятного коричневого оттенка, беспорядочно испещренное кричащими зелеными и оранжевыми горошинами и линиями. Это произведение было куплено пару лет назад, и время явно не было к нему благосклонно. Фрэнк Эбботт страстно желал ему скорейшей кончины. Воротничок платья был заколот деревянной брошью в форме розы, украшенной посередине жемчужиной. Довершала наряд тонкая золотая цепочка, на которой висело пенсне. Поскольку мисс Силвер пользовалась этим приспособлением лишь в крайних случаях, когда текст оказывался уж слишком мелким, то цепочка была свернута петлей и пристегнута золотой булавкой к ткани на левой стороне груди. Если бы не недостаточная длина платья, которое лишь самую малость не доходило до щиколоток, мисс Силвер можно было бы принять за ожившую фотографию из альбома конца прошлого века. О том, что душой хозяйка квартиры принадлежала именно к тем временам, свидетельствовала и мебель середины пятидесятых годов девятнадцатого столетия, и набор картин на оклеенных обоями стенах: все это были репродукции наиболее известных творений прошлого. Время от времени мисс Силвер обновляла экспозицию, заменяя картины в гостиной теми, что висели в спальне. Каминная доска, верх книжного шкафа и незанятые места на стенах были сплошь заставлены фотографиями в серебряных и бархатных рамках. В отдельных случаях оба варианта сочетались: бархат покрывала филигрань из серебра. Как ни странно, все это были снимки юных особ, по большей части — младенцев. Всех этих малышей объединяло одно: им никогда не суждено было бы явиться в этот мир, если бы мисс Силвер в свое время не удалось пролить свет на зловещие обстоятельства, грозившие бедой их родителям, и установить невиновность подозреваемых. Родители малышей на фотографиях тоже присутствовали. Сильным молодым мужчинам, хорошеньким женщинам — всем им было за что благодарить эту щуплую, невзрачную старую деву с мелкими, аккуратными чертами лица и жидкими, бесцветными волосами. Это была ее личная портретная галерея, и год от года она пополнялась новыми экспонатами.

Мисс Силвер еще раз перечитала постскриптум из письма Этель: