Убийство в старинном особняке

Ник уставился на даму с недоумением. Откуда… Но тут же понял, что она всего лишь поддерживает легенду про мужа-тирана.

Через кухонную дверь они вошли в дом, и Нику вдруг стало легко и тепло. Этот дом точно не имел ничего общего с тем ужасным местом. Пахло едой, травами, глаженым бельем, деревом от сложенных в ящик у входа дров. Жизнью.

– Сейчас отведу тебя в комнату, милая, – подмигнула тетушка. – Постель и ночную сорочку выдам. Спи и ничего не бойся.

– Спасибо, – шепнул Ник.

Ночью Скай наконец-то смог выспаться. А утро началось с вежливого, но настойчивого стука в дверь. Заспанный Пит открыл и недовольно уставился на молоденького стражника в безупречно вычищенной и отутюженной форме.

– Ну? – угрюмо буркнул кучер.

– Господин начальник стражи приказал мне передать послание господину волшебнику, именующему себя господин Скай, – отчитался новобранец и замер.

Пит смотрел на стражника, стражник смотрел на Пита. Пауза затягивалась.

– Передавай, – вмешался наконец вылезший из постели волшебник.

– Господин начальник стражи приказал сообщить вам, что Мик, сын Ганса, известный также как Меченый, минувшей ночью совершил акт самоубийства путем повешения в неиспользуемом лодочном сарае на Малой пристани, принадлежащем вдове купца Нарима Хромого.

Отчеканив сообщение на едином, кажется, дыхании, стражник замолчал и уставился теперь на Ская. Не до конца проснувшийся волшебник пару минут осмысливал, кто там какой известный акт совершил.

– Что-то еще? – раздраженно спросил Пит.

– Никак нет! – отчеканил стражник.

– Тогда ступай, – отправил его восвояси Пит, и стражник удалился, чеканя шаг подкованными сапогами.

– Вот где их таких находят, а? – возвел глаза к потолку кучер. – Так и представляю, как он вылазит из мамки, красный такой, с пуповиной еще, и пищит: «Младенец номер один к месту дальнейшего проживания прибыл!»

Скай представил. Стало смешно и жутко одновременно.

– Бррр.

– Вот и я так думаю, – поддакнул Пит.

– А что ты думаешь про новость?

– А что тут думать? – пожал плечами кучер. – Злодей следы заметает. Очевидно же, что вчера он погорячился. Разозлился или испугался, не знаю. Но увидеть нашего одержимого друга он явно не ожидал. Задергался, да и сделал первое, что в голову пришло. А потом поостыл и понял, что мог оставить какие-то следы. Рабская пыль – это чуть ли не посерьезнее убийства будет. И избавился от исполнителя просто на всякий случай.

– А откуда она у него вообще взялась? Вот так просто из кармана достал?

– А вот это самый интересный вопрос. Я не зря нашего юного друга тряс насчет торговли: ходит такой слушок, что где-то в здешних краях эту дурь растят. А он травник, причем из бродячих торговцев вроде бы. Они всегда первые на подозрении.

– Думаешь, Ник сам из них?

– Нет, уже не думаю. Тут он верно заметил: у тех, кто под смертным приговором ходит, страх перед стражей въедается до печенок. Вот как у него чутье на травы никакая потеря памяти не вытравила, так у этих ребят – страх. Ну или иногда, редко-редко, встречаются типы, которые уже вообще бояться разучились. А он боится того призрака. И еще темноты, особенно в узких коридорах. А парни в форме ему безразличны, так что, уверен, совесть у него более-менее чистая.

– Тогда, наверное, он где-то торговцам дорогу перешел? Но где и как?

– Да кто ж его знает, если он и сам не помнит? Но всякие запрещенные травы часто возят вместе с обычными: среди запахов перца и пряных травок даже натасканная собака нюх теряет. Так что пересечься с ними где-то он мог запросто. Может, видел что-то, не предназначенное для его глаз? Он уже и забыл, а тот дядька его помнит. Кстати, а тебя он тоже видел?

– Мы глазами встретились, но я не знаю, понял ли он, что мы с Ником вместе.

– Наверняка. Он же потом за вами до медового ряда проследил, показал Ника своей марионетке. Так что ты теперь тоже под угрозой. Он знает, что ты можешь его узнать. Так что не расслабляемся и по сторонам зыркать не забываем.

Глава шестнадцатая

Из города, однако же, выехали без приключений. Отъевшаяся и отдохнувшая лошадь катила экипаж легко и будто бы даже с удовольствием. Скай, уже предчувствующий ужасную тряску на паршивой горной дороге, даже слегка позавидовал короткой лошадиной памяти.

Пит, с которым волшебник поделился этим соображением, от души посмеялся.

– А зачем ты заранее страдаешь? До той дороги еще доехать надо. Может, у нас сейчас колесо отвалится, например, и мы тут застрянем на весь день – так ты что же, выйдет, зря страдал? Или весь день будешь страдать? Если б я по каждой предстоящей или прошедшей неприятности страдал, у меня бы уже страдалка отвалилась.

– Так она и отвалилась! – рассмеялся Скай. – Поэтому и не страдаешь.