Убийство в старом доме

Когда приехали на место, солнце затерялось где-то среди ватных кучевых облаков. Но день не хотел быть сумрачным, и облака время от времени пропускали веселые яркие лучи солнца, которые будоражили природу, и она отзывалась громким пением птиц и серебряным блеском небольших водоемов. Овальный полузаросший пруд, покрытый неровными островками тины, дремал у кладбищенских ворот. Железные ворота, сваренные из арматурных поржавевших прутьев, были широко раскрыты.

Какой-то хохмач от безделья приляпал к столбу ворот объявление:

«Добро пожаловать! Кладбище не гостиница — всем места хватит».

Прочитав эту бумажку, шофер проронил:

— Местный философ.

«Можно было бы, — подумал капитан Минаев, — сказать им: „Граждане! Если вас замучила алчность, душевная черствость, чаще заглядывайте на кладбище. Хотя кладбищенская атмосфера и не действует на самочувствие, как бальзам или женьшень, не обогащает память интересной информацией, как театр или концерт, не удовлетворяет плоть, как ресторанно-кабацкие попойки и веселье, зато убедитесь в бессмысленности обогащения, тем самым приобретете человеческий облик, который стоимостью выше любой ценности; будете понимать, что жизнь ваша не вечна“».

...Сотрудники милиции прошли по тенистой аллее, окаймленной по сторонам железными оградами, к захоронениям прошлого года.

После длительного молчания капитан Минаев спросил:

— Когда была убита Цветова?

— Судя по судмедэкспертизе, 25 июля.

— Значит, отсчет надо вести именно с 25 июля. Все другие события произошли позже...

Капитан посмотрел на памятники и кресты, сверил с книгой записей.

— Вот отсюда, — он махнул рукой, — по правому ряду могил — проверить. Здесь начинали хоронить с конца июля и до середины августа.

Потом лейтенант Данишев отправился в районный загс для сверки своего списка с документацией.

Когда число захоронений по составленному работниками милиции списку не совпало с количеством выданных загсом свидетельств о смерти (обнаружилось одно лишнее, неучтенное захоронение), Данишев от волнения ощутил во рту сухость. Встал. Попросил воды. И снова начал сопоставлять числа. Результат — тот же.

Следователь попросил у высокой худенькой девушки журнал регистрации выданных документов. Но и в журнале, как он обнаружил, не упоминалась фамилия Челидов!

— Скажите, пожалуйста, — обратился он к девушке, — а не может быть так, что при записи в журнале по ошибке пропустили чью-то фамилию?

— Это исключено. Видите, перед каждой фамилией умершего стоит подпись родных или близких о получении документа. Если мы забудем — напомнят они...

Через несколько минут Данишев уже мчался в райотдел докладывать...

К ночи по звездному небу поплыли тонкие грязно-серые, как войлок, облака. И луна, словно стараясь изо всех сил напомнить землянам о своем существовании, пронизывала своим бледно-желтым светом этот зыбкий темный шатер облаков, расстелившийся над местностью.

— Да, маловато света дает этот небесный ночной фонарь, — бросив короткий взгляд вверх, произнес капитан Минаев, который вместе со всеми товарищами направился к могиле Челидова.

По приказу капитана оцепили участок, где должны были осмотреть подозрительное захоронение. Установили аккумуляторное освещение. Вокруг могилы скопилось с десяток людей: сотрудники уголовного розыска, судмедэксперт, фотограф, представитель прокуратуры. Ожидали найти там труп Шпыру, а также ценности.

Копали молча.

Глядя на могилы, Минаев размышлял о том, что смерть слишком безжалостна к человеку.

Смерть по своей сущности чудовищна. В ней заключены потрясающие разум немыслимые крайности; она скупа — не оставляет умершему ничего; она щедра — никого не забудет, всех оделит своей холодной милостью; она жестока — лишает жизни дорогих людей; она милосердна — умерщвляет тиранов и заклятых врагов; она сильна — перед ней падают ниц даже императоры и короли; она слаба — не в силах уничтожить жизнь на земле.

Вокруг все оживились. Лопаты уперлись в крышку гроба. Только капитан сразу же сник. Он один из немногих присутствующих понимал — гроба не должна здесь быть! Тут что-то не то! Преступник не будет заказывать гроб своей жертве. Это привлечет внимание. И Минаев тихо спросил следователя:

— Назип Гатаулович, вы ничего там не перепутали в загсе?

Данишев понял состояние своего шефа.

— Трижды проверял, товарищ капитан.

Мрачные предположения подтвердились: в могиле лежал седовласый длинный старик.

То ли от расстройства, то ли от всего увиденного, Назип бессильно привалился к дереву. Он с трудом вбирал в себя тяжелый воздух.

Кто-то подал ему сигарету:

— Закурите. Полегчает.

Он затянулся и, как старик, страдающий недугом, тяжело, с надрывом закашлялся до слез. Тот же голос:

— Некурящим тоже надо испытать вкус табачка. А в такой момент — особенно.

Минаев распорядился положить линейку на тело усопшего и сфотографировать.

Все было кончено, когда луна собиралась спрятаться за густыми кронами кладбищенских деревьев.