Убийство в стиле «Хайли лайки»

Все-таки Катя была женщиной, поэтому руки у нее сами собой потянулись к медальону. В том, что он был полым внутри и сложен из двух половинок, сомневаться не приходилось. Но как эти половинки открыть? Замочек был крохотный, и его то ли заело, то ли он сломался, но пальцы у Кати соскальзывали раз за разом. На помощь пришел маникюрный набор, из которого Катя извлекла крохотные ножнички. Лезвия у них были тонкие, но чрезвычайно прочные, а острыми кончиками из закаленной стали девушке удалось поддеть замочек, и неподатливые створки открылись.

– Ой!

На стол перед Катей вылетела какая-то труха, затем поверх нее медленно спланировал серый комок. В первый момент Катя не поняла, что это такое. Но, присмотревшись, поняла, что это клок чьих-то волос. Казалось бы, ну волосы и волосы, подумаешь, что тут такого? Но у девушки мурашки побежали по спине. И сколько она себя ни уговаривала, так и не смогла прикоснуться к этим волосам. Она и смотрела-то на них с каким-то омерзением. А уж чтобы дотронуться, тут и речи не шло.

Это были волосы какого-то старого человека. Они были седыми и тонкими, с обломанными кончиками. Такие волосы бывают у людей больных. И Катя даже подумала, а не подхватит ли она какую-нибудь болячку? Кто его знает, как давно лежит внутри медальона эта прядь волос. Может быть, лет сто? А тогда еще бушевали холера и сыпной тиф, к которым у нынешнего поколения нету никакого иммунитета.

Катя даже успела подумать, как же она теперь будет сидеть за этим столом. Ведь, случалось, она за ним и трапезничала, если хотелось что-то перехватить в промежутке… Ну, сами знаете, когда завтрак уже давно закончился, а обед еще и не думал начинаться. Теперь же Катя даже и помыслить не могла, как будет за этим столом кушать.

– Б-р-р! Пакость!

Ей самой была непонятна и неприятна собственная реакция на эти волосы. Ведь ходила же в парикмахерскую, и не один раз. И ее там стригли. И других дам рядом с ней тоже стригли. И мужчин, и стариков, и детей. Всех стригли! Иногда весь пол под ногами бывал засыпан чьими-то остриженными локонами и прядями. И ничего. Нормально всегда реагировала. Не было такого чувства, словно это что-то гадкое.

Кате даже расхотелось носить медальон. Хотя он был очень красивый, кто спорит. Но вот его содержимое… Катя завернула волосы в салфетку и осторожно отнесла в мусорную корзину. Помимо волос из медальона высыпались еще какие-то крошки и пара коричневых кусочков дерева. Их Катя тоже выкинула.

– Пусть меня простит тот, кто оставил в медальоне эти волосы, но мне они явно лишние.

После этого Катя долго мыла медальон под краном, пока он не заблестел у нее как новенький. Потом старательно протерла, шепча над ним слова молитвы. И только после этого почувствовала себя спокойно, вся грязь от прежних хозяев ушла из него. Теперь медальон был ее собственной симпатичной вещицей, которую Катя собиралась носить как память о дорогом ей человеке и счастливом времени, проведенном с ним вместе.

Мысли о Сипягине плавно подвели ее к смартфону, который лежал на столе и дожидался, когда его включат. В этом тоже была загвоздка, потому что смартфон оказался выключенным. Видимо, падая, Сипягин случайно его придавил своим телом, куда-то не туда ткнул, и смартфон обиделся на такое обращение и вырубился.

Катя задумалась. У нее самой пин-код был предельно простой – четыре нуля и никаких заморочек. Забыть такой пин-код было невозможно. А скрывать Кате было нечего. Да и не от кого. Другое дело – это Сипягин. Сколько помнила Катя, у Сипягина всегда были от нее какие-то свои тайны. И заглянуть в его смартфон Кате не удавалось почти никогда.

– Попробовать разве подобрать? Что он там мог за цифры использовать?

Катя ввела цифры – дату рождения Сипягина, неверно. Ввела год его рождения, снова облом. В третий раз рисковать не стала, чтобы полностью не заблокировать смартфон. Вместо этого она извлекла симку и вставила свою собственную. Может быть, так получится добраться до памяти самого смартфона? Четыре нуля, и Катя получила бы доступ к памяти чужого смартфона, кабы не одно «но». Смартфон готов был принять в себя чужую симку, но только в случае, если бы его об этом попросил хозяин. А признать хозяина он был готов по отпечатку его пальца.

– Новое кино! – расстроилась Катя. – И что мне с тобой делать, проклятая ты пластмасска?

Смартфон в ответ мигнул и погас. Мол, если нет хозяйского отпечатка, ничем не могу вам помочь.

– Завтра с тобой разберусь, – пообещала ему девушка.

Катя понимала, что ей нужно позвонить Ольге Семеновне, отчитаться о результатах своей поездки к Петюнину, но все откладывала и откладывала этот звонок. Девушка никак не могла решить, что именно можно рассказывать матери Борюсика. Про убийство Сипягина говорить ей точно не стоит. Это несчастную мать только напугает. Да и непонятно пока что, каким именно образом Сипягин был связан с той машиной, которая увезла Борюсика в неизвестность.