Убийство в стиле ретро

— Не испить ли нам чаю? — церемонно спросила Лизавета, угнездившись на любимом Анином табурете (том самом, у холодильника). — Я вот шоколадку привезла, чтобы, так сказать, не с пустыми руками…

Аня удивленно воззрилась на вынутую из кармана плитку — она ни разу не видела, чтобы Голицына приехала в гости с гостинцем. Должно быть хитрющая старушенция что-то задумала… Но раздумывать об этом Ане было некогда — нужно было спешно вскипятить воду (раньше начнут чаепитие, раньше закончат). Когда она ставила на плитку промятый по бокам эмалированный чайник, в голове мелькнула мысль, — эх, как бы сейчас «Филипс» пригодился! — которая тут же была изгнана из сознания прочь.

Когда чайник был водружен на плитку, Аня села за стол. Но тут вспомнила, что чай пить не из чего — стаканы она по Стасову совету выкинула, а только что купленные керамические кружки еще лежат в сумке. По этому пришлось извиняться перед старухой, возвращаться в комнату, выуживать из-под кровати котомки, искать в них завернутую в мягкую бумагу посуду, спешно ее протирать и снова возвращаться на кухню.

— Какие миленькие кружки, — промурлыкала Вета, придвигая к себе красную в белый горох посудину. — Конечно, это не то, из чего мы, аристократы, привыкли пить чай… В нашей семье, знаете ли, всегда было принято пользоваться фарфором, даже если мы просто перекусывали… Но сейчас все по другому…

Аня про себя фыркнула, типа, знаем мы, какие вы аристократы, но ничем не выдала своего веселого удивления, напротив, вежливо улыбнулась и кивнула головой.

— Это Линочкины кружки? — не отставала от Ани Лизавета.

— Нет, мои.

— Я так и думала — У Линочки никогда не было такой кричащей… то есть я хотела сказать, яркой посуды… И вообще она любила пить чай из обычных стаканов… Я ее еще за это ругала. Что ты, говорю, как в поезде? Гремишь стекляшками о подстаканники, вульгарно это… — После этой фразы старуха как-то подобралась, сосредоточилась, посерьезнела и вкрадчиво спросила. — У нее алюминиевые подстаканники были, ты их не видела?

— Видела, — осторожно сказала Аня, — а что?

— Хотела попросить у тебя… — На ее лицо вернулась приторная улыбка. — В память о дорогой подружке… Подари их мне, а? Все равно они бросовые, копейки стоят, тебе ни к чему, а мне память…

Аня чуть не задохнулась от возмущения. Вот старая нахалка! Судя по алчному блеску глаз, она прекрасно знает, что «бросовые» подстаканники сделаны из чистого серебра, знает, и мудрит, потому что решила обдурить глупую девчонку. И обдурила бы, если бы Аня не взялась вчера подстаканники чистить…

— Ну так как, Анечка? — нетерпеливо вопрошала Вета. — Подаришь бабушке сувенирчик? Линочка была бы рада, мы с ней как сестры были, честное слово, как сестры…

— Боюсь, что не получится, — развела руками Аня.

— Тебе что жалко алюминиевых безделушек? — окрысилась старуха.

— Не жалко, просто…

— Ты все равно их выкинешь! Я знаю, как вы молодые презираете все, что было для нас дорого…

— Уже.

— Что «уже»?

— Уже выкинула.

— Как? — ошалела Вета.

— Просто. Сложила в полиэтиленовый мешок и бросила в мусорный бак. Вместе с прочей дребеденью… — С тайным злорадством врала Аня. — А что?

— Да как ты… Как? — старуха не находила слов. — Разве можно… Выбрасывать-то… Как же так…

— Так копеечные же, не жалко! — невинно улыбнулась Аня. — Но вы не расстраивайтесь, я могу в память о Элеоноре Григорьевне вам подарить что-нибудь другое… Например, вот эту сахарницу. — И она достала из ящика ту самую плошку, на дне которой красовалась цена «3-50». — Она самая красивая, я ее оставила…Берите…

— Нет, спасибо, — пролепетала Лизавета Петровна, вяло отмахиваясь от памятного презента.

— Тогда чайку.

— Да, чайку…

— Или кофе.

— Или кофе…

— А вам можно?

— Не знаю… — совсем сникла она, вероятно, утрата «бросовых» подстаканников ранила ее в самое сердце.

— Лизавета Петровна вам нехорошо? — всерьез обеспокоилась Аня.

— Нет, все в порядке… Просто устала… — Она медленно поднялась с табурета. — Я, пожалуй, пойду…

— Вас проводить?

— Не надо, деточка… Я сама… Ты, кстати, когда подстаканнички выкинула? Недавно?

— Вчера.

— Вчера, — с тоской повторила Голицына и, горестно вздохнув, вышла в прихожую.

Спустя каких-то пару минут, Аня осталась в квартире одна. Наконец-то! Теперь можно спокойно разобрать вещи…

Но не тут-то было! Как только Аня выволокла сумки из-под кровати, в дверь опять позвонили.

Ева

Ева надавила на звонок еще раз. Что за черт! Почему не открывают? Она не намерена стоять здесь до скончания веков, тем более что воняет тут так, будто скончание уже свершилось, причем, не веков, а пары бездомных кошек.

Наконец, дверь открыли. Как и ожидалось, на пороге квартиры нарисовалась бабкина приживалка, Анька Железнова. На сей раз выглядела она получше: в джинсах, футболке, спортивной кофте нараспашку девчонка уже не производила впечатления рано состарившейся колхозницы. Скорее, приодевшейся бюджетницы, потому что вещички на ней были новенькими, дешевенькими и совершенно безликими.

— Ой, — испуганно ойкнула девчонка, увидев, кто к ней пришел в гости. — Здрасьте.