Убийство в субботу утром

Перед началом совещания она положила перед ним список всех известных пациентов и подопечных, примерный распорядок дня Нейдорф (она поговорила с ее служанкой), список сотрудников Института, список гостей Линдера, фотокопию расписки, которую Михаэль забрал из бухгалтерской конторы, и фоторобот мужчины, взявшего папку с бумагами Нейдорф. Все документы были вложены в пластиковые файлы, и каждый участник совещания получил экземпляр. Цилла доложила, что у Линдера алиби, что меню обеда составляла его жена, что сиделка, присматривавшая за детьми гостей, подтвердила время их возвращения домой и что соседа сверху ранним утром в субботу разбудил шум. Рассказывая, она все время переходила с места на место и казалась какой-то чересчур веселой.

— Все это есть в файле, кто желает, может прослушать магнитофонные записи, — сказала она, заняв наконец свое место за столом, и запустила тонкие пальцы в коротко стриженные волосы.

— Линдер чист, — подтвердил Шорер, доломав последнюю спичку и бросая обломки в пепельницу.

— Вы поможете с судебным ордером для банков? — шепотом попросил его Михаэль.

— Да, но я хочу, чтобы Бахар поехал со мной, так что пусть он отправляется прямо в банк, пока кто-нибудь другой опять не добрался раньше нас. Шучу, — добавил Шорер, заметив тревожный взгляд Михаэля.

Наконец наступила очередь Мэнни докладывать о допросе Розенфельда и полковника Иоава Алона, эдомского военного губернатора.

— Правда, он великолепен? — спросила Цилла. Мэнни проигнорировал вопрос и продолжил доклад. Но Цилла прервала его вновь с неприятно поразившей Михаэля настойчивостью: — Говорят, это восходящая звезда, его назначат следующим начальником штаба. А выглядит молодо, ему и тридцати пяти не дашь.

Мэнни раздраженно взглянул на нее и спросил, можно ли ему продолжать. Михаэль положил руку на плечо Циллы и спокойно сказал:

— Почему бы тебе не посидеть минутку спокойно и не послушать? Попей кофе, отдохни.

Она замолчала, и Мэнни продолжал:

— Объект оказался слишком зажатым.

Тогда Михаэль и спросил, что имелось в виду, и посмотрел на фоторобот человека, укравшего финансовые бумаги Нейдорф.

— Я точно не знаю, что имею в виду, — колеблясь, ответил Мэнни. — Понимаете, логично ожидать, что полковник, военный губернатор большой территории, будет расположен к сотрудничеству, рад помочь, что ли. А он то и дело взглядывал на часы, говорил, что спешит: выглядел напряженным и…

Внезапно в комнате воцарилась тишина. Все почувствовали особое возбуждение, как обычно бывает, когда обнаруживается новый след.

— Посмотри-ка на фоторобот, — сказал Михаэль. — Звоночка не слышишь?

Мэнни уставился на фотографию, остальные последовали его примеру. Цилла с сомнением покачала головой. Мэнни наконец проговорил:

— Не знаю. По ней ведь не много скажешь. Может, если убрать темные очки… а то даже глаз не видать. Не знаю, но… я бы не дал гарантию, что это не он.

— Ты небось не догадался спросить, что он делал в понедельник утром, когда похитили папку, — сказал Балилти.

— Вообще-то спрашивал — Инспектор Мэнни Эзра потер лоб. — Он сказал, что поздно пришел на службу, потому что его автомобиль заглох на дороге в Вифлеем возле Бейт-Яллы и ему пришлось прождать около часа, пока за ним не приехали. К вашему сведению, я каждому задавал этот вопрос, включая Розенфельда. По-твоему, ты здесь один знаешь свое дело? — Он положил файл с документами обратно на стол и спросил, кто еще хочет кофе; руки его слегка дрожали от ярости.

Пораженный Михаэль перевел взгляд с него на Балилти.

Атмосферу разрядил Шорер, который спросил, есть ли связь между полковником Алоном и жертвой.

— Никакой, — ответил Мэнни.

Он уже вставал с места, но Шорер попросил:

— Одну минуту. Кофе может подождать. Мне нужны подробности.

— Можете послушать запись, — сказал Мэнни, садясь обратно. — Между ними нет никаких отношений. Он близкий друг Линдера, знает его двадцать лет, признал, что купил для него револьвер. И девушку он тоже знает, ту, в честь которой устраивалась вечеринка, они с ней друзья детства, именно поэтому он и пришел на вечеринку. Но он утверждал, что не знаком с Нейдорф.

— А какое у него алиби на пятницу и субботу? — спросил Шорер, и все снова почувствовали напряжение.

Стрелки часов показывали без пяти девять. Должно быть, Дина Сильвер уже ждет в коридоре возле кабинета, подумал Михаэль, поднимаясь, чтобы отворить окно, выходящее на задний двор. Он задержал взгляд на ярко-синих небесах — ослепительное сияние резало глаз, — не упуская ни слова из того, что отвечал Мэнни.

— Вечером в пятницу полковник Алон рано лег спать. Его супруга и двое детей ездили в Хайфу, к ее родителям. Он был один, не может сказать, видел ли его кто-нибудь. В субботу утром он вышел погулять — был хороший денек. Домой вернулся около одиннадцати, никого не встретил. Но это ничего не значит, — запальчиво сказал Мэнни. — С каких это пор люди обязаны заботиться об алиби?

Шорер молча взглянул на Михаэля — тот вспомнил, что Линдер звонил из Института по телефону какому-то Иоаву.

— Когда? — спросил Шорер.

— В половине первого.