Убийство в «Восточном экспрессе». Убийство на поле для гольфа

Пуаро встал, принес свои извинения шведке и вышел вслед за проводником.

Это был не их, а другой проводник — высокий, крупный блондин.

Миновав вагон Пуаро, они пошли в соседний вагон. Постучавшись в купе, проводник пропустил Пуаро вперед. Они оказались не в купе мсье Бука, а в купе второго класса, выбранном, по-видимому, из-за его большого размера. Однако несмотря на это, оно было битком набито.

В самом углу восседал на скамеечке мсье Бук. В другом углу, возле окна, созерцал сугробы коренастый брюнет. В проходе, мешая пройти Пуаро, стояли рослый мужчина в синей форме (начальник поезда) и проводник спального вагона Стамбул — Кале.

— Мой дорогой друг, наконец-то! — воскликнул мсье Бук. — Входите, вы нам очень нужны.

Человек у окна подвинулся. Протиснувшись, Пуаро сел напротив своего друга. На лице мсье Бука было написано смятение. Несомненно, произошло нечто чрезвычайное.

— Что случилось? — спросил Пуаро.

— И вы еще спрашиваете! Сначала заносы и вынужденная остановка. А теперь еще и это!..

Голос мсье Бука прервался, а у проводника спального вагона вырвался сдавленный вздох.

— Что — и это?

— А то, что в одном из купе лежит мертвый пассажир — его закололи.

В спокойном голосе мсье Бука сквозило отчаяние.

— Пассажир? Какой пассажир?

— Американец. Его звали… — Он заглянул в лежащие перед ним списки. — Рэтчетт… Я не ошибаюсь… Рэтчетт?

— Да, мсье, — сглотнул слюну проводник. Пуаро взглянул на проводника — тот был белее мела.

— Разрешите проводнику сесть, — сказал Пуаро, — иначе он упадет в обморок.

Начальник поезда подвинулся; проводник тяжело опустился на сиденье и закрыл лицо руками.

— Брр! — Пуаро вздрогнул. — Это не шутки!

— Какие тут шутки! Убийство уже само по себе бедствие первой величины. А к тому же, учтите еще, что и обстоятельства его весьма необычны. Мы застряли и можем простоять здесь несколько часов кряду. Да что там часов — дней! И еще одно обстоятельство: почти все страны направляют представителей местной полиции на поезда, проходящие по их территории, а в Югославии этого не делают. Вы понимаете, как все осложняется?

— Еще бы, — сказал Пуаро.

— И это не все. Доктор Константин — извините, я забыл вас представить: доктор Константин, мсье Пуаро. — Коротышка брюнет и Пуаро обменялись поклонами. — Доктор Константин считает, что смерть произошла около часу ночи.

— В подобных случаях трудно сказать точно, но, по-моему, можно со всей определенностью утверждать, что смерть произошла между полуночью и двумя часами.

— Когда мистера Рэтчетта в последний раз видели живым? — спросил Пуаро.

— Известно, что без двадцати час он был жив и разговаривал с проводником, — ответил мсье Бук.

— Это верно, — сказал Пуаро, — я сам слышал этот разговор. И это последнее, что известно о Рэтчетте?

— Да.

Пуаро повернулся к доктору, и тот продолжал:

— Окно в купе мистера Рэтчетта было распахнуто настежь, очевидно, для того, чтобы у нас создалось впечатление, будто преступник ускользнул через него. Но мне кажется, что окно открыли для отвода глаз. Если бы преступник удрал через окно, на снегу остались бы следы, а их нет.

— Когда обнаружили труп? — спросил Пуаро.

— Мишель!

Проводник подскочил. С его бледного лица не сходило испуганное выражение.

— Подробно расскажите этому господину, что произошло, — приказал мсье Бук.

— Лакей этого мистера Рэтчетта постучал сегодня утром к нему в дверь, — сбивчиво начал проводник. — Несколько раз. Ответа не было. А тут час назад из ресторана приходит официант узнать, будет ли мсье завтракать. Понимаете, было уже одиннадцать часов. Я открываю дверь к нему своим ключом. Но дверь не открывается. Оказывается, она заперта еще и на цепочку. Никто не откликается. И оттуда тянет холодом. Окно распахнуто настежь, в него заносит снег. Я подумал, что пассажира хватил удар. Привел начальника поезда. Мы разорвали цепочку и вошли в купе. Он был уже… Ah, c'était terrible…[18]

И он снова закрыл лицо руками.

— Значит, дверь была заперта изнутри и на ключ, и на цепочку… — Пуаро задумался. — А это не самоубийство?

Грек язвительно усмехнулся.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе не меньше дюжины ножевых ран? — спросил он.

У Пуаро глаза полезли на лоб.

— Какое чудовищное зверство! — вырвалось у него.

— Это женщина, — впервые подал голос начальник поезда, — верьте моему слову, это женщина. На такое способна только женщина.

Доктор Константин в раздумье наморщил лоб.

— Это могла сделать только очень сильная женщина, — сказал он. — Я не хотел бы прибегать к техническим терминам — они только запутывают дело, но один-два удара, прорезав мышцы, прошли через кость, а для этого, смею вас уверить, нужна большая сила.

— Значит, преступление совершил не профессионал? — спросил Пуаро.

— Никак нет, — подтвердил доктор Константин. — Удары, судя по всему, наносились как попало и наугад. Некоторые из них — легкие порезы, не причинившие особого вреда. Впечатление такое, будто преступник, закрыв глаза, в дикой ярости наносил один удар за другим вслепую.