Убийство в «Восточном экспрессе». Убийство на поле для гольфа

— Известна ли вам настоящая фамилия вашей матери?

Марта с минуту смотрела на него в оцепенении, потом, уронив голову на руки, разразилась слезами.

— Ну-ну, — сказал Пуаро, касаясь ее плеча. — Успокойтесь, дитя мое. Вижу, вы все знаете. А теперь второй вопрос: известно ли вам, кто такой был мосье Рено?

— Мосье Рено? — Она отняла руки от лица и недоуменно посмотрела на Пуаро.

— А! Этого, кажется, вы не знаете. А теперь выслушайте меня внимательно.

И он принялся рассказывать ей, как рассказывал мне в день нашего отъезда в Англию. Марта слушала затаив дыхание. Когда он умолк, она глубоко вздохнула.

— Удивительно... великолепно! Вы самый великий сыщик в мире!

И с чисто французским пристрастием к театральным эффектам она живо соскользнула с кресла и опустилась перед ним на колени.

— Спасите его, мосье! — воскликнула она. — Я так люблю его! О! Спасите его, спасите!

Глава 25 НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА

Наутро мы присутствовали при допросе Жака Рено. Я был поражен, как сильно он изменился за такое короткое время. Щеки у него ввалились, под глазами легли глубокие темные круги, лицо было осунувшееся и изможденное. Казалось, он не спал несколько ночей подряд. При виде нас он не проявил никакого интереса.

— Рено, — начал следователь, — вы отрицаете, что были в Мерлинвиле в ночь, когда было совершено убийство?

Жак поначалу ничего не ответил, потом забормотал с жалким и растерянным видом:

— Я... я... уже говорил вам, что был в... Шербуре.

Следователь нетерпеливо обернулся:

— Введите свидетелей.

В тот же миг двери отворились и вошел человек, в котором я узнал носильщика Мерлинвильского вокзала.

— Вы дежурили в ночь на седьмое июня?

— Да, мосье.

— Вы видели, как прибыл поезд в одиннадцать часов сорок минут?

— Да, мосье.

— Посмотрите на арестованного. Узнаете ли вы в нем одного из пассажиров, высадившихся из этого поезда?

— Да, мосье.

— Не ошибаетесь ли вы?

— Нет, мосье. Я хорошо знаю мосье Жака Рено.

— Не путаете ли вы дату?

— Нет, мосье. Ведь на следующее утро, восьмого июня, мы узнали об убийстве.

Потом ввели еще одного станционного служащего, который подтвердил показания носильщика. Следователь снова обратился к Жаку Рено:

— Эти люди без колебаний опознали вас. Что вы можете сказать?

Жак пожал плечами.

— Ничего.

— Рено, — продолжал следователь, — узнаете ли вы это?

Мосье Отэ взял что-то со стола и протянул арестованному. Я вздрогнул — это был хорошо знакомый мне нож.

— Извините! — воскликнул адвокат Жака, мэтр Гро-сье. — Я требую, чтобы мне дали возможность поговорить с моим подзащитным, прежде чем он ответит на этот вопрос

Однако Жак Рено не обратил ни малейшего внимания на протест мэтра Гросье.

— Конечно, узнаю. Этот нож я подарил матушке в память о войне.

— Не скажете ли вы, имеется ли второй такой нож?

Мэтр Гросье снова хотел было разразиться тирадой, но

Жак даже не взглянул на него.

— Насколько мне известно, нет. Форму его я придумал сам.

Тут даже у следователя челюсть отвисла. Казалось, Жак сам рвется навстречу смерти. Я понимал, разумеется, что для него сейчас самое важное — ради безопасности Беллы скрыть, что есть второй такой нож. Покуда считается, что в деле фигурирует только один нож, на девушку едва ли падет подозрение. Он рыцарски защищал женщину, которую любил прежде. Но какой ценой! Тут только я понял, сколь легкомысленно поступил, поставив Пуаро перед почти неразрешимой задачей. Как можно снять подозрения с Жака Рено, не открыв всей правды?

Мосье Отэ снова заговорил, на этот раз с особенной язвительностью:

— Мадам Рено показала, что в тот вечер, когда было совершено преступление, этот нож лежал у нее на ночном столике. Но мадам Рено — мать! Думаю, вас не удивит, если я сочту весьма вероятным, что мадам Рено ошиблась и что, может быть, случайно вы прихватили нож с собой, когда уезжали в Париж. Не сомневаюсь, что вы попытаетесь мне возразить...

Я заметил, как у Жака судорожно сжались кулаки закованных в наручники рук. На лбу у него выступили капли пота, и он, сделав над собой страшное усилие, хрипло выдавил:

— Я не стану вам возражать. Это могло быть и так.

Все присутствующие оцепенели. Мэтр Гросье вскочил с места:

— Мой подзащитный перенес нервный шок! Я считаю, что он не способен отвечать за свои слова. Прошу зафиксировать...

Следователь раздраженно прервал его. На миг мне показалось, что и он сомневается, в своем ли уме арестованный. Да, Жак Рено явно обрекал себя на гибель. Мосье Отэ подался вперед и впился в него испытующим взглядом.

— Вполне ли вы понимаете, Рено, что на основании ваших ответов мне не остается ничего, как только предать вас суду?

Бледное лицо Жака вспыхнуло, но он твердо выдержал взгляд следователя.

— Мосье Отэ, клянусь, я не убивал отца.

Однако сомнения, овладевшие было мосье Отэ, уже рассеялись. Он как-то неприятно хохотнул.