Убийство в заброшенном подземелье

Кружевной парк назывался так из-за причудливой каменной резьбы, украшавшей скамейки, заборчики и чаши фонтанов. Фонтаны к зимнему времени были накрыты дощатыми крышами, зато по всему парку расположились ледяные скульптуры — такие же причудливые и кружевные. Скай знал, что на украшении города к празднику подрабатывает чуть ли не половина студентов Школы Волшебства. Академия Искусств не отставала. На праздничной неделе Городской совет проводил смотр всех ледяных скульптур и щедро награждал создателей трех самых красивых, так что скульпторы старались вовсю.

Гулять с Кэссией между вечнозеленых кустарников и величественных елей, слушать истории создания фонтанов и забавные случаи из жизни скульпторов прошлого, пить горячий травяной отвар в крошечной таверне возле парка оказалось очень приятно. Заговорить о деле Скай пока так и не собрался. Он вообще больше слушал, чем говорил. Обычно это ему вовсе не мешало, но сегодня разговор все никак не сворачивал с давно мертвых скульпторов на ныне живых художников. В беседе упомянули уже даже поэтов, но как подобраться к преподавателям Кэссии, Скай не мог придумать. Но нельзя ведь так и не попытаться! В конце концов, Кэссия тоже шатенка, а значит, и она не в безопасности.

— А если бы я захотел научиться рисовать, мне пришлось бы поступить в вашу Академию? — решился Скай.

Кэссия рассмеялась, весело и почти не обидно.

— Ну что ты! Если ты хочешь научиться рисовать, лучше всего просто заплатить учителю рисования. А когда освоишь основы — найти хорошего художника, который согласится взять тебя в ученики. Ему, правда, тоже придется платить. Небогатая молодежь обычно нанимается в ученики без платы, зато годами работает на своего мастера. Моет кисти, грунтует холсты, занимается домашними делами. Но ты же не хочешь идти таким путем?

Скай кивнул.

— Да, мне бы как-нибудь побыстрее. И в домашних делах я не силен.

— Тогда тебе для начала нужен учитель, чтобы постичь самые-самые основы.

— Самые основы я, наверное, знаю: каким концом карандаша чертятся схемы. Но карандашом рисовать я не хочу. Я хочу освоить масло.

Кэссия снова рассмеялась.

— Живопись маслом — самое сложное. Считается, что это вершина художественного искусства. Ну и много других пафосных словес про саму душу художника. Но если посмотреть с практической точки зрения, масло — просто ужасно долгая штука. Мне кажется, это совсем не в твоем характере.

— А что, по-твоему, в моем? — не удержался Скай.

Смена темы с живописи на личность самого волшебника была донельзя логичной, но напрочь несвоевременной.

Кэссия посмотрела ему в глаза долгим внимательным взглядом, словно и правда пыталась рассмотреть душу и характер. Потом ответила:

— Архитектура.

— Что? — удивился Скай. — Это же не…

— Вполне искусство! Серьезное, прямо как ты.

— А разве архитектура — не дольше масляной живописи? Пока все вычертишь, пока рассчитаешь, чтобы ничего не рухнуло…

— Вот видишь, ты еще не приступил, а сразу думаешь о практических вопросах, — Кэссия веселилась от души. — Типичный архитектор!

— Значит, долгие расчеты в моем характере, а долгое творение прекрасного — нет? — с улыбкой возмутился Скай.

— Ну что ты, архитектура — это тоже прекрасное. И архитектор свой проект все время активно творит. От замысла и до постройки. А когда пишешь маслом, приходится подолгу просто ждать, пока просыхают слои. Потом добавлять что-то — и опять ждать. Некоторые полотна писались годами, а у тебя от одного этого описания уже лицо вытянулось.

Лицо Скай по возможности привел в порядок. С Кэссией он в целом был согласен, живопись мало его привлекала даже без чудовищно долгого ожидания. Набросать карандашом увиденную Особым взглядом нечисть, вычертить волшебный круг или схему потоков силы он мог четко и красиво, но вот к краскам и кисточкам его не тянуло даже в детстве. Сейчас, однако, нужно было притворяться заинтересованным.

— И все-таки пока это желание меня не оставляет. У меня появилась отличная идея.

— Какая же? — спросила Кэссия.

— Давай ты познакомишь меня со своими знакомыми живописцами? Я посмотрю, как этот процесс вообще происходит, и пойму сам, насколько это не мое. Или, наоборот, решу, что стоит это все вытерпеть ради результата.

К счастью, Кэссия не стала спорить.

— Хорошо, я узнаю, когда мастер Леонтинус будет давать урок живописи. Сходишь, понюхаешь скипидара и сам все поймешь.