Убийство в закрытой комнате

— Ну и вы зачем при этом раскладе? — спросил капитан. — Ваша роль?

— Не знаю… С Гринчуком вы, скорее всего, впервые поговорили о деле вечером после убийства. Старые друзья, вы ему жизнь спасли…

— Это он мне жизнь спас, — поправил капитан, — Всякое болтают, но в сухом остатке — это он мне спас жизнь.

— Значит, вы ему просто предложили денег. Какая зарплата у райотдельского опера — слезы одни. У меня — и то больше. Не так?

— Продолжайте.

— А чего я должен, собственно, продолжать? Откуда я должен знать о ваших внутренних проблемах? Не знаю я, зачем вам журналист. И знать не желаю…

— Мне нужна ваша помощь, — сказал капитан.

— Что?

— Помощь. Профессиональная. Хотел, чтобы вы написали статью об этой смерти. О том, что версия о несчастном случае — несостоятельна. Что нельзя так себя убить… То, что вы Гринчуку говорили. Бездоказательно — логично, но бездоказательно. Еще вбросили бы информацию, что мой брат был смертельно болен, поэтому покончил с собой. Не запугали его — это звучать не должно, — а болен.

— А вы…

— А я вас за это — прижал бы. Получился бы скандал, в ходе которого вас бы поперли с работы, газета принесла бы извинения… Я бы даже в суд не стал подавать. Понимаете, вакуум всегда чем-то заполняется. Заговорили бы о возможной вине охранника, вышли бы на секретаршу, ибо никто, кроме нее, не мог… Вы правильно сказали — мы как акулы. Первая кровь повлекла бы за собой новые смерти. Вдова моего брата, мои племянники… — Капитан подвинул ногой ящик, валявшийся в стороне, сел на него. — Брата заказал не я, понятное дело… Это сделал кто-то, на кого я сейчас выйти не смогу. Если я трону Скорика или Диану — заказчик обрубит концы… Да и вообще стесняться перестанет. Пока все уверены в несчастном случае, мы: Диана, Скорик, я, Анна — в безопасности. Слишком много несчастных случаев в одной семье неизбежно вызовут подозрения. На несколько лет все в безопасности. К Анне даже с предложением перекупить бизнес брата пока поостерегутся подкатывать, чтобы не попасть в разряд тех, кому выгодно.

Капитан достал из кармана пачку сигарет, зажигалку, закурил.

— Дать сигарету? — предложил он Алику, но тот отказался.

— Мы с Юрой переговорили, решили, что журналист нужен. Не крутой, не слишком амбициозный, не отягощенный семьей и излишним интеллектом.

— Просто мой портрет.

— Наверное, вам с Гринчуком виднее. Юра организовал встречу с вами, пообщался. Вбросил информацию, посмотрел, что вы с ней будете делать… Он предложил использовать вас втемную, сказал, что договориться по такому поводу с вами будет сложно. После встречи он переговорил со мной, подтвердил, что вы подходите, но потом, уже почти ночью, позвонил снова и сказал, что вы не подходите. Что вы полезли слишком глубоко и можете случайно все болото взбаламутить… Мы стали искать кого-то другого, но тут прибежал Протасов и сказал, что вы лезли к нему с расспросами. Если бы он хоть пошел не через Скори-ка… — Капитан прикурил новую сигарету от окурка. — В общем, пришлось перестраиваться на ходу… Все должно выглядеть так, будто я вас припугнул и заставил работать на себя. Вы оказались тварью продажной и трусливой. Вы готовы оказаться тварью?

— У меня есть выбор?

— Есть. Все зависит от вас. Итак — вы готовы оказаться продажной тварью?

— А у меня будет гарантия, что вы сказали мне правду? Понимаете: спасать семью и прикрывать убийцу — разные вещи. Гарантия?

— Мое слово. И слово Юры Гринчука.

— Негусто… Припугнуть не хотите?

— Нет. Да и зачем? Юра сказал, что вы человек надломленный, но порядочный. Вам просто нужен шанс.

— Так и сказал?

— Так и сказал.

— Хорошо, — неожиданно для себя произнес Алик.

Еще минуту назад он был уверен, что пошлет капитана куда подальше, но сейчас взял да и согласился — без страха и сомнений.

Капитан встал с ящика.

Развязал Алику руки.

— Мы больше не встретимся вот так, лично, — сказал капитан, — С вами будет общаться Скорик, уж извините. Мне нужен символ доверия для него. Пока он уверен в своей безнаказанности — все идет как должно.

— Я потерплю, — сказал Алик.

— За вами приедет Гринчук, дождитесь, — Капитан пошел к выходу.

— А вы сами как догадались, что это не несчастный случай? — спросил Алик. — Нет же доказательств. Одна вера. Ведь Скорик и вправду мог не убивать, а ваш брат мог и в самом деле позвонить секретарше. Ошибиться не боитесь?

Капитан вернулся, наклонился к самому уху Алика:

— Не боюсь. Юра вам говорил об этом, но вы, кажется, не обратили внимания… Отпечатки пальцев.

— Что? Юра говорил, что там только отпечатки вашего брата. И все…

— Вот именно. А куда делись отпечатки Скорика? Он ведь нес карабин, должен был залапать. После выстрела он испугался и стер свои отпечатки. Просто психология, сейчас очень трудно заставить себя не убрать отпечатки. Такие дела.

Капитан ушел.

Через десять минут приехал Гринчук. По дороге к машине и по пути к дому Алик не произнес ни слова. Сидел на заднем сиденье, глядя перед собой. Не было сил, не было никаких желаний.

Перед подъездом Гринчук остановил машину.

Алик взялся за ручку.

— Подожди, — сказал Гринчук, — Пара слов.

— Ну?

— Тебе Ларенко все объяснил?