Убийца

– Наливай, – распоряжался Мартын, который теперь был богаче остальных и чувствовал некоторое превосходство над сотоварищами. Он хоть и не умел скопить капитальца, но денежки у него еще не перевелись, тогда как Игнатий совсем спустил свое «наследство», а Андрей имел «дырявый карман», и сколько он с Настюшей ни добывал, все спускал немедленно в карты или прокручивал по разным вертепам. Впрочем, он не унывал. Номер ему дадут в другом заведении, Настюшу он экипирует в кредит у какой-нибудь мадамы, и они опять заживут по-старому, а пока… пока…

– Наливай, выпьем, надо спрыснуть наследника.

– Тю-тю, – протянул Игнатий, – было да сплыло, вчера проиграл последнюю пятишку.

– Что ты? Плохо, брат, опять, значит, в камердинеры?

– Зачем баловать! Погуляем еще!

– Какое гулянье без денег?

– Будут и деньги, постой, дай срок!

– Опять наследство?

– А хоть и наследство?! У тебя не попрошу.

– У меня и просить нечего, сам всегда без денег! Знаешь ведь – карман с дырой!

– А у кого из нас без дыры?

– У Мартына Андреевича, видишь, дом скоро покупает!

– Врите, – промычал старший дворник, злобно покосившись на «шестерку». Он не любил, когда шутили на его счет, и сам не умел шутить.

Компания выпивала и делалась разговорчивее. Настюша ухарски опрокинула рюмку и чмокнула:

– Эх, кабы не Андрюшка, жила бы я теперь большой барыней! Помнишь дядю Васю, старичка?

– Помнишь, помнишь, – передразнил Андрей, – нечего вспоминать, коли дура! Потому и не живем, что дура!

– Удивительные люди, – заметил Игнатий, – как сойдутся, так ругаться! И что это у вас за привычка? Посмотри, как мы с Катей дружно живем! И не горюем.

Настюша презрительно поглядела на бледную, похудевшую горничную и сказала:

– О чем вашей Кате горевать? Что она видела? Плиту да половую щетку?! А я проживала по две тысячи в месяц, каталась на рысаках…

– Все мы катались, – перебил Игнатий, – а теперь на Горячем поле сидим! Нечего и скулить понапрасну! Пей, когда домовладелец угощает!

– Ну, ты, наследник из лавры Малкина переулка, – огрызнулся дворник.

Ночь была тихая, теплая. Вдали заливалась малиновка. Со стороны города доносились какие-то крики.

– Не обход ли? – произнес, прислушиваясь, Андрей.

– А хоть бы и обход? Нам-то какое дело! Мы с паспортами, хоть и не прописаны.

– Нет, слышишь, пьяные орут, обход кричать не будет! – пробасил Мартын и налил рюмки.

– Сыграть бы, братцы?

– Денег нет, – отвернулся Андрей.

– Ты отдашь, тебе кредит есть.

– И у него нет, – показал Андрей на Игнатия.

– Ты обо мне не печалься! – отозвался Игнатий. – Я захочу, у меня сейчас будут! Хоть тыща!

– Ой! Какой хват выискался, и впрямь наследник!

– Наследник или нет, а кредит имеем неограниченный! Напишу записку, пошлю Катю, и сейчас деньги будут!

– Что ты? К банкиру, поди, пошлешь! Положено на текущем.

– Наше дело! Даром никто не даст, стало быть заслужено!

– К кому же это вы пошлете? Не секрет?

– Какие у нас секреты! К заводчику Куликову, Ивану Степановичу, зятю Петухова. Слышали такого?

– Как не слышать! Бывали у него в «Красном кабачке». Он не с родни ли тебе придется?

– Наше дело! А напишу тыщу – и пришлет! Беспременно пришлет, потому ему нельзя не прислать! Такое дело, что должен обязательно прислать!

– Ну, ну, потише! Ты не очень заливай, недалеко ушел от нашего чина: камердинер тоже шестерка, что и официант.

– То, да не то! Мы только у графов да князей, а к вам какой лапотник ни придет с деньгами, обязаны служить.

– Видали и мы графов, почище ваших! А все-таки Куликову ты не родня!

– Хочешь, сейчас напишу, да еще «ты» напишу. Пришли, мол, Ваня, тыщу. И пришлет. Поздно только теперь, тревожить неловко, а утром беспременно пошлю!

– Да ты скажи уж начистоту, что за дело у тебя с Куликовым?

– Много будете знать – скоро состаритесь! Сказано – дело, и довольно!

– Вот видишь и врешь! Если б взаправду дело было, сказал бы, не утерпел бы, не такой ты человек: ты – хвастунишка.

– Не могу сказать, потому чужой секрет.

– Не таковский ты, чтобы чужие секреты беречь! Видно, у самого рыло в пуху. Откупается от тебя Куликов? Так?

– Да что вы привязались? Я не спрашиваю, за что вас выгнали?

– Мы, брат, ушли без убивства, а у тебя человека зарезали. Бог знает еще, кто зарезал!

– Извини, и суд был, убийца Антон в каторгу пошел.

– Один пошел, а другие, статься может, и не пошли. Дело темное.

– Бросьте, – промычал Мартын, – не наше дело. Сыграем? Все одно в кредит сыграем, свои люди. Игнатий завтра тыщу получит, отдаст, а ты…

– Не попросить ли мне у Игнатия оказать протекцию к Куликову: пусть писульку даст к ресторатору, он знакомство ведь имеет.

– Не могим, чего не могим, того не могим! Тыщу могу, а писульки не могу.

Андрей усмехнулся и достал из кармана колоду карт.

– Кто банк закладывает?

– Вот вам по красненькой для банка, – произнес Мартын, протягивая две десятирублевки.

– А мы спать ляжем, – зевнула Настюша.