Убийца

– Кончали бы с ним, – обратился он к Тумбе.

– Чего кончать? Еще не решили. Надо того поймать. Оба ведь должны ответ держать. А ты раскис? Эх, горе-громило!

– Посмотри, он умирает уж, кажется!

– Не умрет… Нашего брата не так легко убить… Сенька!

Ответа нет…

– Сенька, – повторил Тумба и щелкнул в воздухе ремнем.

– А… – отозвался Сенька и открыл глаза.

– Видишь? Небось не сдохнет.

Антошка отвернулся.

– Сенька, ты меня любишь? – спросил смеясь Тумба.

Тот ничего не ответил.

Тумба ударил его носком сапога в нос и повторил вопрос. Из носа связанного брызнула кровь. Он зашевелился.

– Любишь меня, я спрашиваю.

Сенька приподнял голову и с ненавистью посмотрел на своего палача.

– Будь проклят, – произнес он.

– Что?! Ах ты, песий сын!..

И Тумба ударил его несколько раз кнутом с плеча.

– Говори, любишь?

– Нет!..

– Вот же тебе, вот тебе, – продолжал Тумба, нанося удары.

– Люблю… – простонал Сенька.

– Ну, то-то…

– Антошка, ты прошел бы по кустам, посмотрел беглеца, – сказал Тумба, – а я присмотрю за этим…

И он толкнул связанного ногою. Между тем кровотечение у Сеньки усиливалось, и он захлебывался в собственной крови.

Тумба стал расхаживать по поляне. Все ушли на поиски. Настенька вышла кипятить воду и готовить чай. Годовалый Тумбачонок ползал около избушки. Солнце было уже высоко.

– А Федька-то сбежал, – задумчиво произнес Тумба.

– Смотри, – закричала Настенька, – Сенька веревки рвет.

Тумба подбежал к связанному, который освободил уже руки и рвал веревки на ногах.

– Ты что делаешь, – закричал Тумба. Сенька в изнеможении упал головой на землю.

– Ишь, песий сын, чего захотел!.. Какие веревищи разорвал.

Тумба придавил ему грудь коленом и стал перевязывать.

– Теперь не раскрутишь, – прибавил он и засунул ему под лопатки, под мышками, толстый кол. Сенька не шевелился. Тумба дал ему несколько ударов ремнем и, посвистывая, пошел опять по поляне. Никто еще не возвращался.

Прошло больше часу. Вскипел котел. Настенька заварила чай и налила две кружки. Моросил дождь, и густой туман опустился на поляну.

– Сегодня в ночь у нас два хороших дела, – задумчиво говорил Тумба. – Если удастся, я тебя снабжу необходимым и отправлю в деревню. Здесь становится плохо. День ото дня будет хуже… Довольно… Пожили.

– А ты?

– Мне нельзя отсюда выбираться. Еще годик-другой поживу, а там… видно будет. Эх, жисть наша! Иной раз вспоминаешь былое, когда…

– Тумба, не нашли, – произнесли Рябчик с Вьюном, вернувшиеся из кустов.

– Ушел, ракалия, ну, его счастье! А другие где?

– Надо звать.

Тумба встал и несколько раз протяжно свистнул. Послышались ответные свистки.

Через несколько минут все собрались и уселись вокруг котла.

– Опохмелитесь, братцы, по стаканчику? – предложил Тумба.

Настенька принесла бутылку и стаканы. Все выпили, закусили и принялись за чай.

– Так что же, братцы, с Сенькой делать?

– Постегай его еще хорошенько да пошли к черту?

– Не стоит связываться. Ну его?

– А по-моему, вздернуть!

Тумба стал считать голоса. Из девяти только три высказались за казнь.

– Ну, судьба ему, значит, пожить.

– На, Рябчик, ремень, пойди, поласкай приятеля, – сострил Тумба, передавая кнут, – я устал уже.

– А мы посмотрим, да хорошенько!..

Рябчик засучил рукава и подошел к Сеньке. Он наклонился, посмотрел, потрогал.

– Братцы, да никак он помер! – воскликнул он. Все встали и подошли к лежавшему. Тумба разрезал веревки, пощупал руки. Труп начал уже холодеть.

– Кончился… Скоро…

Все сняли картузы и перекрестились.

– Ну, вечная память! Судьба! Мы решили отпустить…

– Что же, хоронить надо?

– Так нельзя оставить. Поверх земли не бросают.

Трое перенесли труп Сеньки в лес. Настенька вызвалась обмыть. Пошли за лесок копать могилу.

Часа через два тело Сеньки-косого понесли к месту вечного упокоения.

23 Убийство камердинера

Петербург был встревожен новым страшным злодеянием. Вышедшие 18 сентября газеты были переполнены описанием подробностей неслыханного, дерзкого убийства с целью грабежа. На одной из людных улиц столицы, в квартире находящегося за границей графа Самбери найден убитым его камердинер, причем разграблены все ящики и шкафы. В роскошной квартире графа не было никого, кроме старого верного слуги Антона Шпата, прослужившего более двадцати лет камердинером. Кроме Антона при квартире находился еще метрдотель Игнатий Левинсон, но его два дня не было дома. Убийцы, по-видимому, были впущены в квартиру самим покойным, потому что все двери и наружные запоры оказались в целости. Антона видели в 6 часов вечера, а в 10 часов убийство было обнаружено дворником, заметившим, что дверь квартиры графа на черной лестнице не заперта изнутри. Он вошел в кухню, прошел в кабинет и здесь на пороге увидел окровавленный труп камердинера.