Убийца

– Работать на короля – это не обязательно состоять на государственной службе, – откликнулся я, размышляя, где лучше расположиться на ночь, чтобы не замерзнуть, но и не маячить на виду у всех. – Это еще и платить три четверти от дохода – воистину грабительский налог, который не позволяет завести даже мизерный капитал. Первые дети платят всего-навсего четверть. Ну, или можно вступить в лоно церкви – то ли простым монахом, то ли воином господа. Никто не интересовался, какая армия находится в подчинении у попиков? Обычно те не торопятся рассказывать, что вот эта сотня-другая послушников ночью еще мутузит друг друга на заднем дворе монастыря.

– Погодите! – Вайолетта, казалось, нащупала ускользающую мысль. – Насколько я понимаю, для королевских семей есть определенное исключение…

– Нет. – Я зевнул. – Исключения имеются, как я уже говорил, только для самых нищих и тех, кого невозможно контролировать. Семья монарха всегда на виду. Стоит создать единственный прецедент, и ситуация покатится ко всем чертям. Были попытки, правда, уже очень давно. Последняя – пару сотен лет назад, в Ольете. Тамошний правитель усомнился в толковании Писания и пожалел младшую дочь, оставив ее при дворе. Церковь тотчас через среднюю дочь столковалась со старшей. Король скоропостижно дал дуба, и все вернулось на круги своя.

– Но, – девушка казалась обескураженной, она встала и взялась пальцами за подбородок, – почему отец и Розалия молчат об этом? И у меня нет третьей сестры или брата. Возможно, именно по этой причине отец держал мать так далеко от двора? Си, у тебя же есть только один младший брат, и все?

– Ну да. – Граф стал рядом и набросил на плечи девушке упавший плащ. – По-моему, все это ложь. Нелепая попытка запутать.

– А вот и ни! – выкрикнул один из подслушивающих пацанов. – Мий батько, покы не вризав дуба, казав, шо мене по миру пустит, а Грыця залишит за старшего. Та й у сусидив такое. Мотря он каки слезы лила, когда Петро гэть пишов.

Кажется, мои дворяне остались в меньшинстве. И это меньшинство определенно недоумевало.

Рассказ и его обсуждение утомили до крайности. Ненавижу объяснять очевидные вещи и терпеть не могу, когда эти самые вещи подвергают сомнению. Очень хотелось прикончить содержимое фляги и завалиться дрыхнуть без задних ног, но, к сожалению, позволить себе расслабиться я не мог. По лагерю бродил шпион, и хорошо, если в его задачу входило лишь наблюдение. Иначе можно запросто проснуться с перерезанной глоткой.

Пока принцесса и граф оживленно шептались и бросали на меня такие взгляды, словно я украл у них все драгоценности, я решил отойти и справить нужду. Но и тут без сюрпризов не обошлось.

Стоило зайти за старую ольху, и стало ясно, кто именно подслушивал мои религиозные откровения. Тот самый охранник, которого я подозревал в слежке. Очевидно, его не поставили в караул, потому как солдат успел снять доспех, а из оружия оставил только кинжал на поясе. Наблюдатель сделал шаг из темноты, и я рассмотрел ухмылку на загорелой физиономии.

Не успел солдат открыть рта, как мой нож рыбкой метнулся вперед и поцеловал его в шею. Еще мгновение и… Что?!

– Кору! – просипел солдат, выпучив глаза. – Кору Нарим! Меня прислал, фух!

Это я уже убрал оружие. Ну, вообще-то такое вполне в духе проклятого шпика.

– Сразу сказать не мог? – мрачно поинтересовался я, развязывая шнуровку на штанах. – Мог и не успеть объясниться. Боюсь, твоему хозяину это бы не очень понравилось.

– В караване – шпион гуннов, – солдат развел руками. – Точно есть, задницей чую.

– Задницей? Это славно, – протянул я, заканчивая дело. – Заднице верить можно, она не обманет. Так какого ты около меня трешься? Помочь думаешь?

Он покачал головой, а я посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать еще одну пару любопытных глаз. Если не этот, то кто? И можно ли верить засранцу, который прикрывается именем, наверняка известным гуннландской разведке? Может, таки прирезать?

– Не-а, помогать не велено. Велено передать цидульку, но на словах.

Вот теперь я поверил, что этого говнюка прислал Кору. Солдат широко улыбнулся во весь десяток щербатых зубов.

– Валяй. – Я привел одежду в порядок, но постарался нож далеко не убирать. Мало ли.

Мужчина откашлялся, словно ему предстояло декламировать четырнадцатый вирш священного Писания перед самими отцами-основателями.

– Велено топать напрямки в Пон и ни в коем разе не заходить в Корону. – Сообщение не радовало. Следующее еще больше. – И еще. Велено немедленно, – солдат посмаковал слово, – немедленно убираться прочь от каравана и держаться от людей как можно дальше.

Теперь настала моя очередь пучить глаза. Ночью? Когда вокруг полно легиней и людей Райнхарда, вышедших на охоту? А еще где-то недалеко шастает отряд гуннов с магиком, способным нас выследить. Кору умом двинулся?

– Твой хозяин рехнулся? – прошипел я, схватив посланца за грудки. – Что мы станем делать ночью на тракте? Утром пойдем.