Убийца из прошлого

Но встречаться с девушкой он продолжал вплоть до самого отъезда. И не собирался устраивать драмы из всей этой истории. В одну из ночей, сидя рядом с ней на кровати и уже натягивая носки, чтобы уходить, он шёпотом сказал:

– Я – солдат, ты же знаешь, я буду сражаться за то, чтобы моя страна вновь стала свободной.

Он купил ей в подарок фарфоровую брошку, расписанную мелкими лиловыми вересковыми цветочками, и отдал вместе со всеми оставшимися английскими деньгами. Она не плакала, только улыбнулась с такой благодарностью, что у него неприятно кольнуло в груди – то ли от страха, то ли от злости. Он же ничего ей не обещал.

К операции «Фритхам» норвежская бригада готовилась основательно. Планы вырабатывались на самых разных уровнях, причём независимо друг от друга. Общего в них было то, что во главу угла ставилось возобновление угледобычи. Директору акционерного общества Шпицбергенская угледобывающая компания «Стуре Ношке» Эйнару Свердрупу присвоили звание старшего лейтенанта и назначили его руководителем всей операции; он прошёл серьёзную подготовку в норвежском лагере возле Гринока. А заместителем назначили другого члена правления компании. Таким образом была обозначена гражданская направленность операции.

В добровольцы записалось больше двух сотен шахтёров, но отобрали едва ли четверть. Правда, в Исландии планировали взять на борт солдат лыжной роты. А в последний момент было принято решение укомплектовать состав двадцатью четырьмя ездовыми собаками и погонщиком.

Между солдатами норвежской бригады и их руководством возникли серьёзные разногласия. О безопасности и выполнимости плана спорили так яростно, что дискуссии то и дело заканчивались дракой. Вину за всё возлагали на директора Свердрупа с его одержимостью в вопросе спасения шпицбергенских шахт. Некоторые заходили настолько далеко, что утверждали: чем эвакуироваться, директор предпочёл бы продолжать добычу под началом у немцев. Союзники же не делали ничего, чтобы уменьшить накал страстей.

Точные планы экспедиции были известны лишь небольшой группе людей. Разумеется, от многих не укрылось, что на два маленьких гражданских судна грузят большое количество тяжёлых ящиков. «Шахтенный инструмент, – отвечал Свердруп. – Необходимы ремонтные работы».

– Да ну? – Харальд Ольдерволл сплюнул на землю табачную жвачку. – И что же это за работы?

Отплывали без лишнего шума, друзья и родственники вели себя сдержанно. Так требовала легенда операции. Два маленьких гражданских судна отправляются на Шпицберген, чтобы проверить оборудование в шахтах. Говорилось, что экспедиция будет короткой. Да и кому они нужны? Разве могут эти два кораблика, которые чуть не лопаются от груза, представлять какую-то угрозу для немецкой военной машины?

Поздним вечером накануне отплытия он заглянул на почту. Он не заходил сюда с тех пор, как арендовал ящик, но никаких проблем с доступом не возникло. Он решил, что икону и другие награбленные вещи надёжнее будет взять с собой. Может, он и сделал глупость, но возвращаться в Гринок он не собирался. К тому же его дёрнуло отправить матери яркую открытку из Шотландии. Ему пришло в голову, что он думает и поступает, как обычный человек.

Глава 22. Охотник и добыча

Факс распечатал две страницы. Но под утро Кнут так глубоко провалился в сон, что не слышал, как тот включился. На часах было почти десять, на завтрак в столовой он опоздал. Оставалось сварить кофе и намазать крекеры печёночным паштетом из банки. Он взял факс и уселся за журнальный столик.

Секретарша из «Стуре Ношке» приносила извинения. Она поискала в старых материалах и нашла список пассажиров, датированный 28 мая 1941 года. В тот год это был первый рейс «Мунина» в Лонгиер. Это тот список, который ему нужен? К сожалению, его по ошибке положили в один из бесчисленных ящиков с архивами из Тромсё.

Список пассажиров прилагался.

Ну наконец-то. Дрожащими руками он отодвинул старые бумаги из пасвикской полицейской папки. Достал список участников памятной встречи ветеранов. Двадцать девять пассажиров, двенадцать участников. Сравнить эти два списка проще простого. Он выпрямился на стуле, напряжённый, как натянутая струна.

После шести утра поспать старику не удалось: полярное солнце залило комнату светом. Он был доволен, что его поселили в одноместный номер, но приходилось мириться с тем, что окно выходит на восток. Не помогали даже плотные шторы со светоотражающим покрытием.

Сон был одновременно пугающим и успокаивающим. Шла волчья охота, в руках у него была увесистая старая винтовка, он уже видел разинутые пасти, клыки, пылающие яростью глаза. Стая гнала его по широкому лугу. На краю луга рос густой кустарник, а за ним начинался лес. Он направлялся туда, под прикрытие.