Убийца избранных: Конрад (СИ)

Конрад пошел на алхимика, переступая различный мусор.

— Ты обещал, а значит сдержишь своё слово. Просто скажи, где эти проклятые бутылки. Я не хочу ждать еще год. Ты меня не…

Сайдун достал из-за пояса скальпель и бросился на Конрада.

Тот выхватил кинжал, увернулся, врезал обратной стороной лезвия по предплечью алхимика и уже хотел схватить его самого, как Сайдун поскользнулся на пустом кувшине и насадился нижней челюстью на кинжал.

Конрад даже не успел убрать руку. Он выдернул оружие, опустился к алхимику. Острие прошло слишком глубоко — в самый мозг, разрезав язык.

Сайдун еще какое-то время барахтался, заливая кровью пол, а затем умер.

— Неудача. — Проговорил Конрад, заметил, что кровь течет по половицам и на всякий случай положил мертвеца головой в небольшой тазик.

Затем выдохнул, запер дверь и сел на стул. Надо было обдумать новую информацию.

Сайдун мертв, Нарайа сбежала, привести кого-нибудь, кто расскажет, что надо смешать и что подойдет для задачи Конрада — не выйдет. Мало времени, чтобы найти подходящего и надежного человека.

«А еще, чье исчезновение, никого не побеспокоит.»

Конрад мог бы попытаться найти книги, рецепты, но всё это займёт уйму времени. А еще нужно самому провести эксперименты…

Он оглядел комнату и покачал головой. Нет. Несколько дней уйдет только на то, чтобы разгрести завалы, еще неделя, чтобы понять, что и для чего нужно. К сожалению, в чем в чем, а в алхимии и реагентах Конрад совсем не разбирался.

Он запрокинул голову, посмотрел в потолок, затем на труп.

— Задал же ты мне задачку.

* * *

После посещения алхимика Конрад отправил записку Хале через владельца чайхоны. Видеться с ней слишком часто становилось невыносимым, а после того, что сказал несчастный Сайдун, еще и опасно.

Он старался не показываться и готов был видеться с Ламушем или Катун, если они прикажут, но такого не случилось.

От посетителей чайхоны, Конрад узнал, что Ламуш с головой погрузился в работу с храмом. Он лично проверял учебники, оценивал учеников, разговаривал с ними, выгонял и много чего другого. По слухам, за первый день набора через него не прошел ни один человек. Все оказывались или слишком глупыми или старыми или молодыми или ему казалось, что человек обворует не только тех, кто с ним будет учиться. Но еще всю библиотеку и жрецов в придачу.

Конрад ждал в едва сдерживаемом нетерпении, когда его положат в тушу и зашьют. Одна мысль об этом вызывала панику, желание собрать всех кого можно и обсудить, но времени уже не оставалось, планы уже завязали на быке, если что-то менять сейчас, то придется ждать другого удобного случая.

— Пусть будет, что будет. — Говорил себе Конрад, каждый раз, когда ложился спать. То есть, каждые шесть часов.

И он почти проспал приготовления. Но владелец чайхоны принес письмо, в котором говорилось, что Конраду пора прийти в гости к торговцу.

Дорогу он знал.

Его ждала Хала с мужьями и торгаш. Бедолага успел поседеть и превратиться в жалкую подобию себя. Щеки обвисли, глаза впали, кожа, что обтягивали жирную шею, теперь списала как паутина в брошенном здании. А в огромной кухне уже лежал бык, с вычищенными внутренностями.

— Как поживает Сайдун? — вместо приветствия спросила Хала.

— Мёртв. Он хотел нас сдать. — Сухо ответил Конрад.

— Давно пора. — усмехнулась она, будто это ничего не значило. — но он успел тебе передать что договаривались?

— Сам взял. Он был несговорчивым.

Хала приподняла бровь.

— Но ты ведь проверил? Ты ведь не мог не проверить?

Он посмотрел на неё, покачал головой и спросил.

— Где одеяло?

Торгаш втянул голову в плечи и указал в угол, где из глубокого таза торчал угол материи. Конрад подошел и вытащил толстое одеяло, с которого ручьями стекала вода.

— Приступим сейчас?

Хала посмотрела на него, затем на быка.

— Уверен? Тебе долго придется сидеть внутри.

— Посплю.

Она хищно улыбнулась.

— Тогда приятного сна. — и как только Конрад свернулся в одеяле с ножом в руке и с сумкой с бутылочками на животе, она продолжила. — Зашивайте. Этот подарок дворец запомнит надолго.

Конрад сначала волновался, что быка будут зажаривать на вертеле. Но нет. Его лишь несколько раз перевернули. Даже через толстое одеяло, он почувствовал жар огня. Не обжигающий, но и позволяющий понять, что будь этот бык металлическим, Конраду пришлось бы не сладко.

— Ты нас слышишь? — донесся приглушенный голос Халы.

— Достаточно, чтобы понять, когда быка начнут резать.

— Отлично. Чтобы ни случило, молчи. Если к концу салюта и еще две минуты не будет пожара, мы начинаем.

Конрад вдохнул полной грудью запах сырого и одновременно с этим обжаренного мяса, и погрузился в собственные мысли. Об исполнении предначертанного, о побеге, о чувстве вины перед Каганом и Катун, о следующей жертве. Уж с ней всё должно пройти гладко. Что может быть хуже, чем отпрыск правителя страны, которого держат в башне?

Незаметно для себя он задремал. И в чувства его привела тряска, едва различимый скрип колес, множество голосов, что объединились в равномерный гул.

Поездка заняла полчаса, пока повозка не остановилась.

— Что это?