Убийца Леди

— Дело, над которым мы бьемся.

— Откуда вы знаете, что ваше дело закончится в восемь? У вас что, есть хрустальный шар?

Хоуз улыбнулся:

— Я все расскажу вам сегодня вечером. Можно заехать за вами в девять? Или это для вас слишком поздно?

— Завтра рабочий день, — напомнила она.

— Знаю. Мы просто пойдем куда-нибудь, где можно немного выпить и поговорить.

— Хорошо, — согласилась Кристина.

— Так где вы живете? — спросил Хоуз.

— Сороковой бульвар, дом 711. Знаете, где это?

— Найду. Запомнить нетрудно. Семь-одиннадцать. Как часы работы магазина.

Кристина улыбнулась:

— Мне надеть вечернее платье?

— Найдем какой-нибудь уютный, спокойный бар, — сказал он. — Если вам это подходит.

— Подходит. Только пусть бар будет с кондиционером.

— Что еще? — Он развел руками.

— Вам неприятно, что у вас седая прядь?

— Вовсе нет.

— Если неприятно, я не стану спрашивать.

— Можете спрашивать. Однажды меня пырнули ножом. И вокруг раны выросли седые волосы. Загадка для медиков.

— Пырнули ножом? Преступник?!

— Конечно.

— О! — Она произнесла это очень тихо.

Хоуз посмотрел ей в глаза:

— Знаете… иногда, бывает, напарываешься на нож.

— Да, конечно. Вы ведь детектив… — Она не докончила фразу. — Так что вы хотели узнать насчет бумаги?

— Сколько такой бумаги есть у вас на складе?

— Я заказываю бумагу только у Картрайта. Артикул 142-Игрек приходит в стопах по 480 листов и в пачках по 100 листов.

— Вы много ее продаете?

— Пачек — да. Большие стопы расходятся медленнее.

— Сколько пачек вы продали за прошлый месяц?

— Точно не скажу. Много.

— А стоп?

— Их легче сосчитать. В начале июня у меня их было шесть. Я могу посмотреть, сколько осталось.

— Если вам нетрудно, — попросил он.

— Хорошо.

Она вышла из торгового зала. Хоуз вытянул с полки какую-то книгу и стал ее листать. Он не услышал, как подошла Кристина — настолько тихо она ходила. Она увидела, какую книгу взял Хоуз, и сказала:

— Мой любимый писатель. Вы читали его книги?

— Да. Только давно.

— Я читала это еще в детстве. — Она улыбнулась и переключилась с книги на насущные вопросы. — У меня осталось две стопы такой бумаги. Как удачно, что вы зашли. Надо будет, кстати, позвонить им и заказать еще.

— Значит, продали вы четыре стопы, верно?

— Да.

— А не помните кому?

— Помню, кому я продала две стопы бумаги. Про другие две не скажу.

— Кому? — тут же поинтересовался Хоуз.

— Один молодой человек регулярно покупает у меня такую бумагу. По меньшей мере одну стопу в месяц. Я заказываю бумагу в стопах главным образом из-за него.

— Знаете, как его зовут?

— Да. Филип Баннистер.

— Он живет неподалеку?

— Наверное. Он часто заходит в магазин, одетый по-домашнему. Один раз пришел в шортах-бермудах.

— В бермудах? — переспросил изумленный Хоуз. — В нашем районе — и в шортах-бермудах?

— Люди везде люди, — напомнила Кристина.

— А вы, случайно, не знаете, где он живет?

— Нет, хотя, наверное, близко.

— Почему вы так решили?

— Он часто заходит с покупками. Тащит домой пакеты с продуктами. Я уверена, что он живет где-то рядом, по соседству.

— Я проверю, — сообщил Хоуз. — Значит, увидимся с вами сегодня в девять.

— В девять, — кивнула Кристина. И, поколебавшись, добавила: — Буду с нетерпением ждать нашей встречи.

— И я, — отозвался Хоуз.

— До свидания, — сказала она.

— До свидания.

Когда он выходил, над дверью снова звякнул колокольчик.

В телефонном справочнике Филип Баннистер значился под адресом: Десятая улица, 1592. Хоуз позвонил в участок, чтобы сообщить Карелле о своих достижениях, и поехал к Баннистеру.

Десятая выглядела типичной улицей их участка — переполненной стоящими впритык доходными многоквартирными домами, над которыми возвышались пожарные лестницы, увешанные выстиранным бельем. Сегодня пожарные лестницы были перегружены. Все местные жительницы, видимо, махнули рукой на уборку. Домохозяйки надели самые легкие платья и вышли на пожарные лестницы в надежде поймать в бетонных каньонах хоть немного ветерка. Многие вытащили с собой радиоприемники; над улицей неслись звуки музыки. Кувшины с лимонадом, банки с пивом, покрытые холодной испариной, молочные бутылки, наполненные ледяной водой, отдыхали у черных ходов. Женщины сидели на пожарных лестницах, пили холодное и обмахивались веерами. Юбки задрались на коленях. Некоторые были одеты попросту в трусики и бюстгальтеры, кое-кто — в прозрачные комбинации. Всем отчаянно хотелось, чтобы было не так жарко.

Остановившись у бровки тротуара, Хоуз выключил мотор, вытер пот со лба и вышел из маленькой персональной духовки в большую печь, которую представляла собой улица. На нем были легкие брюки и хлопчатобумажная спортивная рубашка с открытым воротом, но все равно он потел. Внезапно детектив вспомнил о Жиртресте Доннере и турецких банях, и ему сразу стало намного прохладнее.