Убийца (ЛП)

Алекс улыбнулся. Удивительно, сколько врагов можно было нажить за одно короткое десятилетие, служа двум довольно очевидным понятиям, таким как свобода и демократия.

В растущем реестре врагов Конгрива были отдельные лица, корпорации и даже целые страны. Некоторые из них Алекс не нашел удивительными. Алжир, Тунис, Ливия, Сомали, Сирия, Йемен и Кашмир. Хорошо. Но Канада? Лихтенштейн? Швеция? Ему придется спросить об этом Конгрива позже. В любом случае, идея заключалась в том, чтобы проверить каждое имя в списке и исключить как можно больше. Те, кто останется, составят новый список.

Подозреваемые.

«Очень полный список, констебль», — сказал Хоук. «Мое почтение автору».

«Спасибо, но это будешь ты, дорогой мальчик».

«Могу ли я добавить еще один?» — спросил Хоук.

«Конечно.»

«Куба.»

«Хм. Куба».

«Да. Во время своего последнего визита я оставил там много взъерошенных перьев. Бескровный государственный переворот, который оказался немного кровавым».

«К тому времени, когда мы ушли, все, кто был кем-то в этой повстанческой армии, были мертвы», — сказал Стокли. «Тем не менее, мы могли пропустить парочку».

«Действительно, Алекс», — сказал Конгрив, добавив имя Куба. «Глупо с моей стороны не думать об этом».

«Вовсе нет», — сказал Хоук. «Стоук прав. Мы убили большинство ублюдков-террористов, когда разорили это проклятое крысиное гнездо в Теларане. И все же немногим драгоценным людям удалось спастись. Ребята, надеются, что я отпраздновал свой последний день рождения».

«Мотив?» — сказал Конгрив, задавая свой любимый вопрос.

«Мы можем смело исключить любовь или корысть», — сказал Хоук. «Остается ненависть и, конечно же, похоть».

«Да. Может быть, кто-то там внизу был немного влюблен в Вики?» — спросил Сток, и в комнате воцарилась тишина. «Вы знаете, когда повстанцы держали ее в плену?»

«Преступление на почве страсти?» — спросил Сазерленд. «Отвергнутый любовник?»

— Что ж, — сказал Эмброуз после еще нескольких долгих мгновений, — по выражению ваших лиц я вижу, что вы все достаточно взволнованы для одного вечера, джентльмены. Он закрыл маркер. «Завтра мы нападем на эту штуку энергично».

— Да, констебль, — сказал Хоук, поднимаясь из кожаного кресла. «Это маленькое упражнение очень воодушевляет. В любой момент я могу запеть. Неужели ты никогда не устаешь от всей этой чертовой подготовительной работы, Эмброуз, работая утром, в полдень и вечером?»

«Напротив», — сказал Конгрив. «Вы, конечно, помните, что Холмс сказал Ватсону в самой первой главе «Знака четырех»?»

«Извините, — ответил Хоук, — кажется, в данный момент это вылетело у меня из головы. Имейте в виду, что я, проницательный, бдительный и находящийся в напряжении, я еще не успел выучить наизусть полное собрание сочинений Конан Дойля».

Конгрив наградил его бледной улыбкой.

«Удовольствие от того, что я нашел применение своим особым способностям, — моя высшая награда», — сказал Конгрив, в который уже раз раскуривая трубку, с довольно самодовольной улыбкой на губах.

«Ах», — сказал Алекс, улыбаясь. «Моей высшей наградой в данный момент было бы филе-миньон средней прожарки, вырезанное по центру, и один стакан хорошего кларета из долины Напа».

«Отличная идея», — сказал Эмброуз, выпуская клуб сине-серого дыма. «Я очень надеюсь, что никто не возражает. Поскольку мы скоро покинем эту прекрасную гавань, я забронировал столик на берегу в восхитительном ресторане, который обнаружил во время своих блужданий по городу. Ужин будет ровно в семь. Давайте все приведем в порядок. подняться немного и встретиться на палубе на корме? В шесть в Fantail Lounge? Быстрый коктейль, а затем десяти- или пятнадцатиминутная прогулка до ресторана. Думаю, пиджаки и галстуки будут уместны.

Алексу пришлось улыбнуться. Ему нравилось, когда Эмброуз брал на себя ответственность. Ему это нравилось, и было забавно наблюдать, как всемирно известный сыщик в роли наседки пасёт выводок, кудахчет о том и о сем.

* * *

Хоук нашел город Нантакет совершенно очаровательным. Сидя под звездами на верхней палубе «Блэкхока» во время часа питья, он был в восторге от гавани и живописного города за ней, особенно от множества белых церковных шпилей, возвышающихся в сгущающемся индиго вечернем небе.

Он представил себе все эти церкви конца восемнадцатого века, заполненные до отказа каждое воскресное утро; женщины и дети молятся за то, чтобы огромные китовые флоты благополучно вернулись, унося мужей, отцов, сыновей и братьев из опасных путешествий в южную часть Тихого океана. Путешествия иногда длились четыре, а то и пять лет.

Прекрасная архитектура восемнадцатого и девятнадцатого веков украшала каждую улицу, и Алекс был рад видеть, что отцам острова каким-то образом удалось полностью сдержать ужасы современной архитектуры. В окнах многих домов горели настоящие свечи, а за частоколами и аккуратно подстриженными живыми изгородями цвели пышные розарии. Некоторые улицы города были освещены газом и вымощены тяжелой брусчаткой. Камни, рассказал ему Конгрив, когда-то были балластом в трюмах первых кораблей, перевозивших поселенцев через Атлантику.