Убийца поневоле

Она попала во встречный поток людей, сошедших с поезда и ринувшихся к эскалатору, и ей пришлось пройти еще немного вперед, где было поспокойней. Прямо перед ней мужчина в коричневом плаще открывал кейс, неловко повернулся, и все содержимое кейса оказалось на полу. Даша стояла совсем рядом с ним и продолжала настойчиво рыться в своей сумочке. Мужчина в плаще принялся собирать с пола вещи, при этом двигался как-то скованно, будто у него что-то болит. В этот момент проходящий мимо молодой человек нагнулся и подал ему откатившуюся в сторону зажигалку. У этого молодого человека на руке был совершенно необычный перстень, и Даша буквально впилась в него глазами. Перстень представлял собой что-то вроде кольчуги шириной примерно сантиметра полтора, а закрепленные в ячейках небольшие черные камушки образовывали замысловатый символ.

Через мгновение, когда мужчина с перстнем подал неловкому толстяку зажигалку, Даша сообразила, что ведет себя просто неприлично. Стоит и пялится на совершенно незнакомого мужчину. Она робко подняла глаза на толстяка, собираясь мило улыбнуться, но наткнулась на такой холодный и злой взгляд, что поспешила ретироваться.

Перейдя на параллельную станцию, она снова предприняла попытку найти злополучный ключ и даже пропустила подошедший поезд. Ключ, слава Богу, нашелся.

Когда подъехал следующий поезд, Даша вошла в вагон вместе с толпой пассажиров и в этот момент почувствовала чью-то руку между ног. Ощущение было неприятным, но хорошо знакомым с детства, когда в переполненном транспорте к ней приставали сексуально озабоченные взрослые дядьки. Она резко обернулась и увидела обращенные внутрь себя безумные темные глаза на бледном худом лице с запавшими щеками.

— Пошел вон, — сказала Даша тихо, но очень четко и внятно. Ярость и гнев переполняли ее настолько, что свело мышцы лица.

Мужчина стал пробираться к другой двери, а она достала из сумки блокнот и быстро записала приметы полового психопата, разгуливающего по московскому метро в час «пик». Даша ни минуты не сомневалась, что нужно сообщить о нем в милицию, но она не хотела опаздывать на свидание с Сашей. Поэтому избрала, как ей казалось, самый простой и правильный вариант: написать записку с приметами и передать ее милиционеру, который обязательно дежурит в метро, а уж он сообщит куда надо.

Набрасывая текст записки, она то и дело бросала злобные негодующие взгляды на развратника и обратила внимание, что одну руку он держит в кармане. Ну конечно, подумала она, одной рукой он лезет под юбку, а другой онанирует, подонок вонючий. Вот тут она и увидела светлоглазого кавказца, который стоял совсем неподалеку от онаниста. В какой-то момент Даша встретилась с ним глазами и хотела было приветливо улыбнуться, но кавказец отвернулся.

Доехав до «Таганской», Даша поднялась наверх и подошла к милиционеру, молоденькому, с розовыми, еще по-детски припухлыми щеками.

— У вас по «Кольцевой» линии половой психопат разгуливает, — сказала она, протягивая ему записку. — Вот, я записала его приметы, вы уж сообщите кому следует.

Милиционер и слова не успел сказать, как Даша уже побежала к выходу. На улице ее ждал Саша, она села к нему в машину и уехала. Вот и все…

— Какого числа это было? — спросила Настя.

— Это точно был четверг, — быстро ответила девушка, — по вторникам и четвергам у меня вечера свободные, занятий нет. Кажется, последний четверг сентября. Да, именно так.

— Не путаешь? Не вторник, а именно четверг?

— Не путаю, — твердо заявила Даша. — Это не мог быть вторник, потому что как раз во вторник был день рождения у моей подруги, я поздравляла ее по телефону и мы договорились, что я заеду к ней в четверг.

Настя посмотрела на календарь, последний четверг сентября приходился на двадцать девятое число. У нее затряслись руки. Двадцать девятое сентября, станция метро «Таганская», убийство сержанта Малушкина из отдела по охране порядка на метрополитене.

3

Артем Резников грузно перекатился на другой бок и приложил резиновый пузырь со льдом к правой стороне живота. Все-таки для его возраста у него здоровья маловато: то здесь заболит, то там, то желчегонные лекарства пьет, то антигистаминные. Полнеть стал в последние годы, хотя за диетой следит, жирного и сладкого старается есть поменьше, да, видно, обмен уже нарушился, теперь диеты не помогут, лечиться надо или уж смиряться.

— Ну как ты, лапусик? — заглянула в комнату жена, худощавая и совершенно седая, с короткой мальчишеской стрижкой.