Убийца поневоле

Сурен Удунян и Виктор Костыря вышли из машины за квартал от дома, где жила Даша, и дальше пошли пешком. Перед нужным им домом стоял автобус, а рядом — небольшая группа людей. Женщины были в черных платках, у некоторых в руках — красные гвоздики.

— Похоже, похороны, — негромко заметил Костыря. — Вон и хахаль ее стоит, видишь?

Сурик молча кивнул. Артем послал их проверить, что случилось с Дашей. Для начала они хотели заглянуть в магазин «Орион», но, подойдя к входу, увидели подозрительного парня, с демонстративно ленивым и равнодушным видом разглядывавшего всех входящих. Он был очень похож на опера, который поджидает людей, интересующихся пропавшей продавщицей, поэтому заходить и наводить справки они не решились и поехали к ее дому.

Они встали возле автобуса, напрягая слух и пытаясь разобрать, о чем говорят стоящие группой люди в трауре.

— Родители совсем сдали…

— Венок… от сокурсников…

— Почему такое случается с молодыми…

— А что милиция? Разве они что-нибудь могут?

— Дашенька… Боже мой, Боже мой…

Внезапно один из мужчин обернулся и в упор поглядел на Сурика и Костырю, потом решительно подошел к ним.

— Ребята, вы на похороны? Вы откуда? Из университета? — требовательно спросил он.

— Да нет, — промямлил Сурик, распахивая невинные глаза и делая удивленное лицо, — мы просто прохожие. Остановились вот перекурить. Извините. А кто у вас умер?

— Умерла молодая девушка. Но вообще-то чужая смерть — не повод для любопытства. Шли бы вы отсюда. Сейчас родители выйдут, а вы тут курите, глазеете… Нехорошо, — зло сказал мужчина.

— Конечно, конечно, — быстро произнес Виктор, делая шаг в сторону и увлекая за собой Сурика. — Вы извините нас.

Они быстро двинулись обратно к машине. Торопливо открывая дверцы и усаживаясь, они не обратили внимания на человека, который сидел на скамейке рядом с машиной. В руках у него был отстегнутый поводок, а неподалеку мелко суетился забавный персиковый пуделек карманного размера. Когда машина отъехала, хозяин пуделя достал миниатюрное переговорное устройство и произнес:

— Уехали. Контрольное время — пятнадцать минут.

Через пятнадцать минут группа людей в черном погрузилась в автобус.

— Не рано мы уезжаем? — обеспокоенно спросила Настя, глядя на часы. — А вдруг они решат вернуться и еще раз проверить?

— Нормально, — успокоил ее Бокр. — Времени прошло вполне достаточно, чтобы родители успели выйти и все мы поехали якобы в морг. Будем надеяться, что они не начнут рыскать по всем московским кладбищам, чтобы убедиться, что мы действительно хороним девушку.

— Будем надеяться, — согласилась Настя.

3

Виктор Алексеевич Гордеев внимательно слушал Настю. После перенесенной на ногах болезни он выглядел плоховато, под глазами собрались мешки, блестящую лысину то и дело покрывала испарина, появилась небольшая одышка. Но он привычно не обращал внимания на недомогание и был все тем же упругим Колобком, энергичным и требовательным.

Настя провела в его кабинете уже почти час, докладывая ему о ходе работы по четырем наиболее сложным на сегодняшний день делам. Она ни в одном из них не принимала непосредственного участия, но именно ей было поручено собирать воедино всю разрозненную информацию по этим делам, анализировать ее, выдвигать версии, придумывать способы наиболее быстрой и эффективной их проверки, тщательно оценивать вновь поступающие сведения и отсекать те версии, которые не подтверждаются. Такой стиль работы был в свое время придуман самим Колобком, и именно для этой функции он взял на работу Анастасию Каменскую, в то время совсем молоденькую, только начавшую свою милицейскую карьеру в одном из районных управлений внутренних дел. Его удивила тогда неутомимая способность этой девчушки к кропотливой аналитической работе, а также несвойственная большинству людей широта мышления, позволявшая Насте выдвигать самые неправдоподобные версии и находить им самые невероятные объяснения. Над ее дикими гипотезами открыто смеялись, а Гордеев ради любопытства проверил одну из них, удовлетворенно хмыкнул и тут же запросил ее личное дело…

— Виктор Алексеевич, мне кажется, что я могу добыть информацию об убийстве милиционера у метро «Таганская», — осторожно начала она, покончив с официальной частью беседы.

Гордеев снял очки и сунул дужку в рот, что означало высшую степень внимания и готовность к продолжению работы.

— Это касается людей, которых дал тебе твой любезный друг Денисов? — недовольно спросил он.