Убийца поневоле

Зал оживился. Полковник Мурашов был известен на все управление своими нестандартными речевыми оборотами. Он был славным человеком и искренне болел за дело, но с русским языком у него были явные трудности. Самое забавное, что сам он этого не ощущал, полагая себя необыкновенно красноречивым, и все его перлы были не случайными ляпами, а результатом предварительной подготовки и продумывания своих речей.

— …Мы в пятницу решили комиссионно проверить спортзал. То, что мы там увидели, не поддается никакому анализу и ужасу…

Настя прыснула. «Бокра бы сюда, — подумала она. — Вот уж развлекся бы».

С воспоминания о Бокре она плавно съехала на мысли о Владимире Вакаре, погрузившись в нерадостные размышления о том, как же ей доказать, что Костю Малушкина убил Ерохин, если упрямый генерал все-таки откажется давать показания. И как ей уберечь Вакара от совершения еще одного убийства…

— Я смотрю, на служебную подготовку люди приходят в гражданской одежде. Это непорядок, товарищи. Ходить без формы имеют право только беременные или у кого нога, например, в гипсе. Я еще раз настаиваю, что на служебную подготовку без формы могут только беременные и сломанные…

— Юра, — обратилась Настя к Короткову, — а ты нахмурь брови и спроси у своей Людмилы, почему у нее логика зашла в тупик.

— В каком смысле?

— А пусть скажет мужу, что она беременная или сломанная, и откажется ездить с ним на дачу.

— Да ну тебя, Аська, вечно у тебя хиханьки да хаханьки.

— Ага, — согласилась она. — А у тебя вселенская скорбь. Тебе чувства юмора не хватает. Знаешь, что это такое?

— Примерно.

— Чувство юмора — это то понимание жизни, которое появляется у человека, подошедшего к краю бездонной пропасти, осторожно заглянувшего туда и тихонечко идущего обратно.

— Сама придумала?

— Нет, Фазиль Искандер. А есть еще одно совершенно замечательное высказывание: «Нет неразрешимых проблем. Есть неприятные решения».

— Тоже Искандер?

— Эрик Борн. Юрка, стыдно быть таким необразованным. Ты что, вообще ничего не читаешь?

— Почему, читаю, — обиделся Коротков. — Только не запоминаю. Это у тебя голова мусором забита, что ни спроси — все знаешь.

— Тоже мне Шерлок Холмс выискался, — фыркнула она.

— При чем тут Шерлок Холмс?

— А это он считал, что голову нельзя забивать мусором, иначе потом нужную информацию среди хлама не найдешь. Например, знание о том, что Земля вращается вокруг Солнца, он называл хламом и говорил, что количество воров в Лондоне не уменьшится от того, что он будет об этом знать. Ты что, и этого не помнишь? Это же классика! Позорище.

После служебной подготовки Настя вернулась к себе и попыталась работать, но получалось у нее плохо. Из головы не выходил упрямый Вакар, и она никак не могла сосредоточиться на других задачах. Наконец ей это удалось, и она погрузилась в решение проблемы раскрытия серии изнасилований в районе Битцевского парка. Они совершались регулярно и, судя по почерку, одним и тем же человеком…

Ее размышления прервал телефонный звонок.

— Каменская, — раздался голосок Зои из бюро пропусков, — к тебе пришли.

— Кто? — машинально спросила Настя, не отрывая глаз от схемы Битцевского парка с нанесенными на ней крестиками, обозначавшими места совершения преступлений. Ей показалось, что она нащупала некоторую закономерность, и боялась отвлечься, чтобы не упустить пришедшую в голову мысль.

— Вакар Владимир Сергеевич. Выписывать пропуск?

— Кто?!

— Вакар. Знаешь такого?

— Зоенька… — Настя заметалась. — Ты… Он…

— Ты чего, Настасья? — удивилась флегматичная Зоя.

— Он… Я боюсь, он меня не найдет. Я сейчас сама выйду. Зоенька, миленькая, ты постарайся, чтобы он не ушел. Я бегом!

Она сорвалась с места и выскочила в коридор, даже не заперев дверь. Вихрем несясь вниз по лестнице, она рисовала в своем воображении, как генерал пожимает плечами и выходит на улицу, передумав разговаривать с ней. Перескакивая через ступеньки, она подвернула ногу, но все равно продолжала бежать, несмотря на пронзающую щиколотку острую боль.

Возле бюро пропусков она увидела Вакара и подбежала к нему, красная, запыхавшаяся, с растрепанными волосами.

— Здравствуйте, — произнесла она, тяжело дыша.

Вакар молча смотрел на нее.

— Много курите, — наконец произнес он. — Бегать совсем не можете, сразу появляется одышка. Вам не совестно?

— Совестно, — согласилась она, потому что сейчас готова была согласиться с чем угодно, только бы он не ушел. — Я буду исправляться, честное слово. Вы хотели поговорить со мной?

— Если вы не против.

— Пойдемте.

Она привела генерала в свой кабинет и заперла изнутри дверь, чтобы им никто не помешал. Владимир Сергеевич сидел на стуле очень прямо, но в его позе Настя не уловила напряжения. Он был абсолютно спокоен.

— Анастасия Павловна, я дам показания против Ерохина.

«Ну вот и все, — почему-то с грустью подумала она. — Вот и все».

Она молча достала из сейфа бланк протокола допроса и начала его заполнять по памяти. Все данные Владимира Сергеевича Вакара она знала наизусть, слишком долго она их изучала и слишком много думала о нем в последние дни.