Убийца с крестом

– Не совсем. Глэдис понимает. Она-то истовая христианка. А я туда хожу вроде как на прогулку. Преподобный обожает меня. Когда в я ни пришел – он в свинячьем восторге. Еще бы, джазист, еврей, вдобавок на игле сидел – а превратился в аккуратного, законопослушного человечка. Он себя ощущает Великим Спасителем, чем-то в этом роде.

Голд, попыхивая сигарой, смотрел на потемневший пирс.

– Раньше казалось, – проговорил он задумчиво, – когда буду стариком, по-настоящему разберусь в религии. И про иудаизм подумаю, про все. Теперь я состарился, и понимаю, что был не прав.

– Не помню, когда последний раз был в храме. Наверное, на отцовских похоронах.

– А я на прошлой неделе, на бар мицва.

– Какой-нибудь родственник?

– Сынишка моей экс-супруги.

Ред взглянул на него, потом быстро отвел глаза. Наступило долгое, полное значения молчание. С пирса доносилась дурацкая музыка.

– Ты... Ты помнишь, – начал Ред неуверенно, – та девчонка, певичка, что умерла, и ты был в той квартире...

– Не просто певичка, – сказал Голд ровным голосом.

– Недавно я настроился на джазовую волну – Глэдис этого терпеть не может – передавали, запись Минта Джулепа. Это было написано для нее. Знаешь, «Синий ангел»... Понимаешь, о чем я?

Голд кивнул.

– Позволь мне сказать, лейтенант. Не хочу ворошить прошлое, но, когда все это стряслось, многие ребята думали, что ты убил ту девушку, но я никогда не верил сплетням. Я-то знал. Я знал, ты ее любил. Ты бы ее пальцем не тронул.

Бриз утих, перешел в мертвый штиль. В заливе, далеко-далеко, будто на луне, лязгал бакен. Голд подлил себе виски.

– Красивая вещь «Синий ангел», – сказал Ред.

Голд постукивал пальцем по кружке. Ред привычным движением потирал руки. Глэдис вышла из кухни. Ее сердитые черные глаза устремились на Голда.

– Послушай-ка, давно пора закрываться. А из-за бутылки мы можем потерять лицензию.

– Я коп, Глэдис. Не беспокойся.

Бормоча себе под нос ругательства, она вернулась в кухню.

– Не обращай внимания. Она просто присматривает за мной. И так всю дорогу.

– Пора идти. – Голд встал. – Скажи, Ред, сколько времени?

Ред, озадаченный, взглянул на запястье Голда.

– Не знаю, лейтенант.

Голд поднес часы к его глазам.

– Ровно полночь.

Ред не ответил.

– Господи Иисусе, Ред. Мы треплемся больше трех часов.

Ред долго смотрел на него. Потом кивнул.

– Верно, лейтенант. Ты здесь с...

– С восьми сорока пяти.

– Верно. Восемь сорок пять. Точка в точку.

– Откуда ты знаешь? Ведь ты не носишь часов.

– Глэдис носит.

– Она вспомнит, когда я пришел?

– Я напомню.

– Договорились?

Ред опять кивнул.

– Иногда она забывает, что старые друзья сделали для нас. Я ей напомню. Обо всем.

– Скорее всего, это не понадобится.

– Неважно. Мы славно протрепались эти три часа.

Голд взглянул на плакаты по стенам.

– Может, в следующий раз чего-нибудь съем.

– За счет заведения, лейтенант. Постараюсь подать свиные окорочка. Как твоя мамочка готовила.

Они засмеялись.

– Шалом, Ред.

– Шалом, лейтенант. Береги себя. Этот Убийца – настоящий Дьявол.

Стояла глубокая ночь, душная и тихая. Океан лизал сваи, ласково, как собака зализывает рану. В конце пирса Голд нашел открытую телефонную будку и позвонил в Центр Паркера. Его соединили с Долли Мэдисоном.

– Ну как? – спросил Голд.

– Пока все о'кей. Плюнь через плечо. Ты дома?

– Нет. Не смог заснуть, представляешь? Вертелся, вертелся, как юла. Не мог успокоиться. Пришлось выйти. Поехал на взморье. Походил. Зашел повидать старого знакомого на причале. Все сидели, перебирали, то да се. Полегчало.

– Лучше средства не придумаешь, – сказал Мэдисон заботливо, в восторге от столь доверительного тона. – Прочищает мозги.

– Точно.

– И все-таки тебе надо попытаться немного поспать.

– Прямо сейчас еду.

– Здесь я все держу под контролем.

– Уверен, так оно и есть, капитан, – серьезно сказал Голд. – Полагаюсь на тебя. – Он буквально видел, как просиял Долли на том конце линии. – Но, капитан, сразу звони мне, буди, если что-нибудь случится.

Голд медленно поехал по автостраде на восток. Дело сделано, спешить больше некуда. Отказал кондиционер, из него выходил только горячий воздух, пришлось опустить стекла на всех окнах, легкий ветерок продувал салон.

Голд вернулся домой, откупорил новую пол-литровую бутылку «Джонни Уолкера». С выпивкой он уселся, скрестив ноги, на ковер и стал рыться в куче пластинок на нижней полке шкафа. Лишь через несколько минут он разыскал то, что хотел: альбом Минта Джулепа Джексона пятнадцатилетней давности, «Мелодия любви». Фото на конверте изображало миловидную полную блондинку, но Голд знал, кому посвящен альбом, для кого играла музыка. Он поставил пластинку, перевел иголку на «Синего ангела», и тотчас волшебное, чуть надтреснутое звучание саксофона Джексона заполнило комнату, чувственное, мужественное и нежное, более древнее, чем сама цивилизация. Голд тяжело опустился в старое кресло и потягивал виски.

Джексон играл.

Голд вспоминал. День, когда умерла Анжелика.

* * *