Убийца - садовник!

— А где есть такое оборудование?

— Олдман, что ты собрался сделать?

— Ничего, это просто вопрос.

— Ну, если только вопрос, то оборудование есть во всех мастерских.

— А ещё где-то? Может запасное на складе?

— Нет. Только в мастерских. Там ломаться-то нечему.

— Спасибо, Сэм.

— Обращайся. Только не слишком часто, — засмеялся он.

— Ты от меня не отделаешься, — улыбнулся я в ответ.

Когда я вошёл, Сэм работал с кем-то, лежавшим на столе. Я смог понаблюдать со стороны как выглядит работа щупалец.

Сэм стоял над… пациентом. Да, пусть будет пациентом. Он снял поясничную пластину и щупальца, попискивая сервоприводами или что там у них, устремились внутрь аватара. Выглядело это настолько жутко, что я содрогнулся.

Одно из них вернулось с какой-то деталью или устройством, которое Сэм забрал и понёс в станцию. Через некоторое время он вышел с таким же устройством, а может с тем же самым, закрепил его на щупальце и оно снова отправилось в недра аватара.

Когда Сэм закончил и его пациент ушёл, он наконец обратил на меня внимание:

— Ты быстро. Обычно тебя приходится ждать весь день.

— Так получилось.

— Подожди, сейчас найду, — сказал он, направляясь к стеллажу.

Порывшись на полках, он вернулся и положил на стол какую-то штуковину.

— Что это?

— Твой энкодер. Смотри, — он указал на его маркировку.

— Сэм, я ничего не понимаю в электронике, — признался я.

— Да ты на цифры посмотри.

Я уставился на цифры.

— И что это должно мне сказать?

— Олдман, ты правда не понимаешь?

— Нет.

— Это производственная метка.

— И что?

Он со звоном ударил себя ладонью по лбу:

— Лучше молчи! Из пещеры ты выбрался, что ли? Смотри, это производственная метка. Это вроде уникального идентификатора, но для сборочной линии. Электронные элементы нельзя запустить и прочитать по-отдельности, поэтому их маркируют, чтобы не перепутать. При чём маркируется всё подряд, вплоть до шлейфов.

— Шлейфы тоже не заменяются другими?

— В том-то и дело, что у шлейфа не может быть уникального идентификатора! А маркировка нужна просто для сборки. Понял?

— Кажется. А энкодер имеет идентификатор?

— Нет. Но промаркирован. Все энкодеры устанавливаемые при сборке в аватары маркируются. А вот запасные, нет.

— Ну так мне и не меняли его.

— Да послушай же! Я когда копался в тебе, видел маркировки некоторых элементов, но на энкодере она была обращена внутрь тебя, поэтому я сразу не заметил её. А потом ты мне истерику закатил. Я заметил её только когда вернулся и собрался его бросить в контейнер с утилем.

Сначала я подумал, что заходил кто-то ещё, спросил ребят, но они сказали, что кроме тебя больше ни в ком не ковырялись тут.

— Ну ладно. Но я все равно не понимаю чего ты так возбудился, Сэм.

— Это не твоя маркировка. Энкодер из другого аватара!

37

— Никак не возьму в толк, что страшного в том, что в моём аватаре энкодер из другого? Подумаешь, перепутали при сборке.

— Да как же ты не понимаешь! Их невозможно перепутать. Автоматика сверяет маркировку детали, затем устанавливает. Это не человек, она не ошибается.

— Ну значит потом кто-то поменял.

— Вот именно! Кто? Зачем?

Тут до меня стало доходить.

— Ты хочешь сказать, что убийца поменял мой энкодер на свой, неисправный?

— Да!

Я подумал немного. Вполне логичное предположение.

— А как он получил доступ к моим внутренностям?

— Твой аватар, видимо, ещё не был активен, а в этом случает доступ может получить кто угодно.

— Все равно слишком сложно. Этих энкодеров на корабле полно после отключения аватаров. Что мешало взять один из них?

— Я не знаю, Олдман. Ты детектив, ты и думай, почему я за тебя этим занимаюсь?

— Нуу… — протянул я, — я бы ни за что не додумался до этого, Сэм. Спасибо тебе большое. Это действительно очень интересное наблюдение.

— Угу. Втрое.

— Что?

— Втрое больше теперь.

— О чём ты?

— О нашем уговоре. Ты не будешь меня беспокоить втрое больше чем обещал изначально.

Я рассмеялся:

— Нет, Сэм. Ты без меня со скуки помрёшь.

— Да у меня от тебя уже глаз дёргается! — он указал себе на лицо.

— Это у тебя от недостатка железа в организме.

На этот раз ему понравилась моя шутка. Я уже хотел было уйти, как вспомнил слова Валентайна.

— Сэм, я тут вспомнил кое-что.

— Ну?

— Профессор всё говорил о каких-то царапинах у меня на корпусе. Не знаю, важно ли это, но я не припомню откуда взялась эта, на ноге, — указал я на голень.

— Какой ещё профессор?

— Валентайн. Уинслоу Валентайн.

— Он что, профессор?

— Да. Не говори только никому, что это я тебе сказал.

— Не скажу. Забирайся на стол.

Сэм принялся за осмотр царапины, затем вынес вердикт:

— Жить будешь.

— Сэм, кончай хохмить, — сказал я, поднимаясь.

— Ну-ка подожди. Ляг на живот, — попросил Сэм, глядя мне на спину.

Я подчинился.

— Олдман, у меня для тебя плохие новости.

— Что такое? Я умираю и срочно нужна клизма? — рассмеялся я.

— Я серьёзно, Олдман. У тебя на спине четыре вмятины на одинаковом расстоянии друг от друга. И знаешь на что это похоже?

— На что, Сэм?

Он передал мне картинку на которой были вилы.

38

Не найдя объяснений тому, откуда на моём корпусе следы от вил, я попрощался с Сэмом и отправился пройтись.