Убийца Шута

Исцеление Скиллом даже в самых лучших условиях – это сложный процесс. Как правило, оно выполняется группой владеющих Скиллом людей, тесным кругом избранных, которые знают друг друга и могут заимствовать силу друг друга. Для этого важно знать строение человеческого тела, потому что в случае серьезных повреждений исцеляющий должен решить, какие раны наиболее опасны, и заняться ими в первую очередь. Предпочтительно, чтобы перед таким исцелением все было подготовлено, как перед обычным лечением: раны должны быть очищенными и перевязанными, а пациент – отдохнувшим и сытым. Предпочтительно. Я сидел в снегу, держа на коленях Шута, окруженный болтающими зеваками, в то время как Риддл держал на руках мою испуганную дочь. Я поднял глаза на Риддла и отчетливо проговорил:

– Я совершил ужасную ошибку. Я ударил старого друга, который не желал зла моему ребенку. Позаботься о Пчелке и уведи остальных. Я бы хотел помолиться Эде.

Это было правдоподобное объяснение, и здесь присутствовало достаточно последователей Эды, чтобы они могли убедить остальных дать мне тишину и оставить меня в покое. Никто не позвал городскую стражу: вполне возможно, немногие из них поняли, что я действительно ударил нищего ножом. Удивленный взгляд Риддла упрекнул меня, однако, как ни странно, он подчинился, и внезапно я осознал, как на самом деле глубока наша дружба. Он громко сказал людям оставить меня в покое, а затем, обернувшись, я увидел, что он закричал, подзывая к себе ФитцВиджиланта. Шун следовала за переписчиком, ступая, словно кошка, в мокром снегу. Я видел, как убедительно он говорит с ними, отдавая команды, и знал, что он со всем этим справится.

Я закрыл глаза и склонил голову, словно начал молиться.

Я проник в тело Шута. У нас больше не было связи через Скилл; на мгновение его границы оказали мне сопротивление. Я собрал всю силу своего Скилла, о наличии которой едва ли подозревал, и прорвался через его защиту. Он издал слабый звук отрицания или боли. Я проигнорировал его. Это тело я хорошо знал, так как однажды уже был в нем. Оно было и похоже, и не похоже на человеческое, отличия были едва заметными и в то же время весьма существенными. Закрыть раны, которые я нанес, и остановить кровотечение было не хитрым мастерством, и я сделал это в первую очередь. Устранил ущерб, который я причинил ему. Это требовало концентрации, и я заставил его тело поставить исцеление в приоритет, что стоило ему сжигания его скудных резервов. Так я остановил кровотечение, и почувствовал, как он истощается и слабеет по мере того, как его тело ускоряет исцеление. Хоть Скилл и является мощной магией, он не может исцелять. Это может делать только тело, направляемое Скиллом, и ценой этого всегда являются резервы организма.

Почти сразу я заметил свою ошибку. Перемещаясь в его теле вместе с его кровью, я обнаружил старые повреждения и неудачное заживление, а также места, в которых его тело скрывало яды и блокировало их в тщетной попытке остановить их распространение. Один из моих ножевых ударов проткнул такой ядовитый мешочек, и теперь нечто черное сочилось оттуда прямо в его кровь, и его бьющееся сердце разносило яд по всему телу. Яд разливался; я почувствовал сигнал тревоги его изможденного тела, а затем что-то похожее на смирение и отказ от борьбы начало распространяться внутри него. Именно его тело, а не разум, знало, что его жизнь подошла к концу. Странного рода удовольствие начало разливаться внутри него, последнее успокоение, которое тело дарило разуму. Вскоре все должно было закончиться, так зачем тратить последние мгновения на тревогу? Притягательная сила этого успокоения почти затянула меня.

– Шут. Пожалуйста! – тихо умолял я его собраться с силами. Я открыл собственные глаза, чтобы взглянуть в его лицо. Одно долгое мгновение мир вращался вокруг нас. Я не мог сосредоточиться; исцеление забрало у меня больше, чем я подозревал.

Я сделал дрожащий вздох и широко раскрыл глаза. Всегда было непросто смотреть ему в глаза, когда они были бесцветными. Даже когда они приобрели оттенок и из бледно-желтых стали золотистыми, было трудно прочесть то, что пряталось за его взглядом. Теперь его глаза заплыли и были затянуты серой пеленой, что, как я знал, было признаком намеренно вызванной слепоты. Я мог видеть в его сердце не больше, чем он мог видеть сквозь них. Мне оставалось только следовать за его голосом. Он был хриплым и полным смирения.

– Что ж. Мы должны были провести вместе немного больше времени. Но в конце концов мы потерпели поражение, мой Изменяющий. Никто не старался больше, чем мы. – Его язык, все еще весь в крови, прошелся по шелушащимся и потрескавшимся губам. Он сделал вдох и улыбнулся, обнажив ярко-красные зубы. – И никто не заплатил большей цены за это поражение. Наслаждайся тем хорошим, что еще осталось в твоей жизни, мой старый друг. Злые времена вскоре настигнут тебя. Хорошо было оказаться рядом с тобой. В последний раз.

– Ты не можешь умереть. Только не так.

Слабая улыбка скривила его губы.

– Не могу умереть? Нет, Фитци, я не могу жить. Хотел бы, но не могу.