Убийца Шута

Однажды путешественник рассказал печальную историю о Белом ребенке, рожденном в далекой деревне, где люди не слышали про Белых Пророков. Когда миновало время рождения нового Белого Пророка, а сведения о нем так и не появились, Стражи Архивов стали читать пророчества, в которых говорилось о таких случаях. Их поиски вынудили их отправить в отдаленные районы посланцев, которые разыскали бы ребенка. Они вернулись и поведали, что бледное дитя приняли за урода и дурака и оставили умирать от голода в его колыбели.

Путешествия Шейкерлума, Риппл Шейкерлум.

Мы вернулись в Ивовый Лес, когда совсем стемнело и похолодало. Фитц-Виджилант был не таким хорошим кучером, как мой отец или Риддл. Лошади знали дорогу домой, но он не направлял колеса фургона по колее, как делал отец, и они скользили по снежным отвалам, то дергаясь вперед, то увязая. Из-за темноты и навалившего снега, спрятавшего дорогу, править повозкой было сложнее, чем это казалось. Я забилась под одеяла в дальнем конце фургона, беспокоясь за отца, размышляя о том нищем и мечтая поскорее оказаться дома. Я устала и чувствовала себя несчастной от того, насколько быстро меня все покинули. В добавок ко всему, всю дорогу домой Шун и Фитц-Виджилант сидели на козлах, прижавшись друг к другу, обернув плащами колени и разговаривали тихими возмущенными голосами о событиях, произошедших в городе. Они говорили о моем отце и о Риддле так, как если бы я была глухой, совершенно не заботясь о моих чувствах.

Они видели инцидент с собакой, но обсуждали только те неприятности, которые он мог бы им доставить. Шун горячо уповала, что никакие сплетни в Дубах-на-Воде не смогут связать ее с тем безумием, что сотворил Том Баджерлок с этой собакой. Она и так была достаточно унижена тем, в каком тоне он посмел говорить с ней в таверне, на виду у всех! Фитц-Виджилант не мог понять, что мой отец и Риддл сотворили с этим нищим. Не знал ни зачем им это, ни как им это удалось, и, казалось, этот факт больше всего его и обидел. Невероятно грубым им казалось то, что их оставили без подробных объяснений. Они так и не сказали мне ни слова во время всего обратного пути от Галлоу Хилла. Пока мы медленно тряслись по дороге домой, холод сжимал меня в своих тисках все крепче и крепче. Я продолжала проваливаться в беспокойный сон, пока меня не вытряхнуло оттуда.

К тому времени, как мы добрались до поместья, я была наполовину больной от этих ударов и тряски. В последний раз я проснулась, когда Фитц-Виджилант остановил лошадей у высоких дверей усадьбы, спрыгнул с козел и начал звать конюха. Он бережно опустил Шун, и сказал, чтобы она поспешила в дом и согрелась. Она громко поинтересовалась, почему слуги не встречают ее с фонарем на крыльце. Фитц-Виджилант согласился, что персонал довольно распущен и нуждается в обучении. Ведь они знали, что мы вернемся ночью и должны были ждать.

Из-за выпавшего на покрывавшие меня одеяла снега, они намокли и отяжелели. Все мои мышцы затекли от сидячего положения и постоянной тряски. Я изо всех сил пыталась выбраться из-под покрывал, когда Фитц-Виджилант подошел к задней части фургона.

- Иди сюда, Пчелка, - сказал он.

- Я пытаюсь, - ответила я.

Он фыркнул и нетерпеливо схватил край одного из одеял и потащил его в сторону, обрушив на меня много снега. Я задохнулась от шока, тщетно сдерживая всхлипывания. Он потрясенно посмотрел на то, что сделал со мной, но сурово проговорил:

- Не будь ребенком. Это всего лишь снег. Все мы устали и замерзли, но мы дома. Иди сюда и я отведу тебя внутрь, где ты согреешься.

Я не ответила. Моя сумка была опрокинута резко сдвинутыми одеялами. Я шарила в темноте, стараясь собрать свои драгоценные покупки со дна фургона. Они были разбросаны повсюду под снегом и среди мешанины сброшенных им одеял.

- Идем, Пчелка, или я оставлю тебя здесь. – Сказал он мне. Вероятно, он не видел, чем я занимаюсь.

Я судорожно вздохнула и выдавила из себя несколько слов.

- Мне все равно. Пожалуйста, идите.

- Я серьезно!

Я не ответила, и он, постояв недолго, развернулся и зашагал к дому. Подошел конюх с фонарем. Он стоял, дожидаясь, когда можно будет забрать повозку и распрячь ее. Он прочистил горло.

- Я спешу как могу, - сдавленно проговорила я.

- Тебе не нужно спешить, - сказал он, вдруг оказавшись Персиверенсом. Он поднял фонарь выше, осветив фургон.