Убийца среди нас

— Я согласен быть зайцем, — заревел я, — но не хочу превратиться в шницель.

Она сбавила скорость, и сквозь лобовое стекло снова стала видна дорога. Я зажег две сигареты и одну из них ловко вставил в ее губы.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась Соня. — Очень мило, Рик. Такие штучки я видела только в кино.

— Моя задача — заставить вас держать руль обеими руками, а не заигрывать с вами. Сколько нам еще ехать?

Она всмотрелась в залитую дождем темноту:

— Пожалуй, еще мили две. Я очень польщена, что вы так торопитесь, милый! У меня самой от волнения мурашки по всей спине, вплоть до… — Она внезапно замолчала и сделала вид, что снова всматривается в темноту.

— Забавное место для мурашек. — Мне понравилась ее наивная оговорка.

— Какой же вы грубиян! — Она с притворным возмущением замахнулась на меня.

— Хотите, я расскажу вам о моих проблемах?

— Конечно, если вы обойдетесь без сальностей, — ответила она весело.

— Обещаю, — заверил я. — Вообразите, что вы захотели сделать что-то по-настоящему постыдное, но двое людей все время наблюдают за вами, пытаясь подсмотреть, как это у вас получится.

— А вы сказали, что обойдетесь без сальностей.

— Оставим на минуту ваши неуместные намеки, хорошо? И представим, что ваш, скажем так, недостойный замысел может быть осуществлен только в волшебной стране.

— Мое воображение сразу захромало, — призналась она. — Ну, хорошо. Итак, волшебная страна.

— Вы предлагаете всем окружающим, включая тех двоих, которые не спускают с вас глаз: «Давайте все завтра вечером отправимся в волшебную страну!» Как вы думаете, что предпримут эти подозрительные типы?

— Они, по-видимому, должны оказаться в волшебной стране завтра вечером?

— Я тоже так считаю. Но если вы настоящий ловкач, вы точно знаете, что те двое легли спать, чтобы как следует отдохнуть сегодня и набраться сил для завтрашнего испытания. Поэтому вы отправляетесь в волшебную страну сегодня, чтобы осуществить задуманное заранее в спокойной обстановке, без всяких помех.

— Это и в самом деле очень ловко! — согласилась Соня.

— Такое может придумать разве что ребенок, не правда ли?

— Для взрослого человека задачка слишком проста, он до такого не додумается!

Она внезапно повернулась ко мне:

— Рик? Вы рассуждаете о ловкачах вообще или имеете в виду наши проблемы?

— Я думаю о вечеринке вашего дядюшки, назначенной на завтрашний вечер, — хмуро ответил я.

Она резко нажала на газ, и машина рванулась вперед.

— Мы уже подъезжаем, только бы проклятый дождь наконец угомонился!

— Может быть, моя сумасшедшая идея не имеет под собой никакого основания, — неуверенно заметил я. — Хотелось бы надеяться…

— Рик Холман! Не пытайтесь надуть меня! На самом деле вы считаете, что все уже произошло и мы опоздали, не так ли?

— Вполне возможно, — согласился я. — Но мы ведь даже не знаем, что должно произойти!

— Однако вы полагаете, что мой дядя все равно будет в центре событий?

— Да, к этому, похоже, идет.

— Вам не очень-то нравится мой дядя, верно?

— А вы не заметили перемен в его поведении за последние несколько лет? — Я уклонился от ответа, задав собственный вопрос.

— Я знала его удивительным человеком, таким счастливым, — заговорила она воодушевленно. — Так было, когда мы познакомились, — они с Бабе только что поженились. Его характер стал заметно меняться сразу после развода, дядю буквально все раздражало. Когда он предложил мне работу секретаря, я решила попытаться снова помочь ему стать тем человеком, каким он был раньше, но, увы, у меня ничего не вышло!

— Кто-то примерно в это время сыграл с ним довольно грязную шутку, — заметил я, пока еще толком не зная, как же добраться до истины. — Конечно, он имел право ненавидеть того, кто его так жестоко подставил, но он посвятил все время взращиванию своей ненависти, и она выросла до гигантских размеров, поглотив и его мир, и окружающих его людей. У вашего дяди Ирвинга, милая Соня, ненависть переросла в манию, и он устроил несколько довольно подлых трюков людям, которых я уважаю. Вот почему я не испытываю к нему никаких добрых чувств. — Я перевел дыхание. — Я не знаю, каким был Ирвинг Хойт раньше, но убежден, что сейчас он — выживший из ума подлый сукин сын!

— Вы не имеете права так говорить о нем! — В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. — Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?

— Я скажу вам, что я думаю, Соня, — ответил я, решив не щадить ее. — Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня вечером, если бы только захотел.

— Я вам не верю! — в отчаянии закричала она. — Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!

— Приехали, — сказал я. — Тормозите!