Убийца среди нас (СИ)

-- Это верно, что на работу ходите исправно. Да что толку? Надо работать, пример подчиненным подавать, а? Еще не хватало мне зама пинком в командировку выталкивать! Это как понимать? Саботаж? Лень? -- Повторяю: мне нужен надежный помощник во всех делах. Вопрос ставлю ребром -- или работайте, и чтоб без понуканий, или расстанемся.

Гнидкин прищурился.

-- Все-то у вас, Григорий Иванович, просто. Чуть чего -- и до свидания. Будто мы тут не люди, а дерьмо собачье, взял, поддел пинком и выбросил. У нас, чай, и семьи есть! Никак не пойму, чем же я вам не угодил. На базе провкалывал пятнадцать лет. Между прочим, меня уважают и даже ценят некоторые ответственные работники. А ошибок у кого нет, они у всех есть. Их и у вас сколько хошь накопать можно. -- Помолчав, уточнил: -- Если как следует поковыряться.

-- Интересно, интересно, это какие же такие у меня ошибки? Вроде и работаю всего ничего, когда ж это я успел наделать?

-- Обижайтесь, не обижайтесь, но скажу откровенно. Разве верно, что всю работу на себя замкнули? Без вас теперь тут никто пикнуть не смеет. Вот и крутите со своей женой. Она то работает, то не работает, а денежки, говорят, получает. Это как? Нам, значит, клиентов обслуживать Боже упаси, а вам все можно? Тогда уж и вы положительный пример покажите, а то как-то однобоко получается. Я считаю, что каждого человека надо поддерживать, тогда и работа пойдет веселей...

Парамошкин слушал Гнидкина и диву давался. Это как же надо все переиначить и поставить с ног на голову. Он его вызвал, чтобы мораль прочитать, а этот бездельник не только не испугался, но даже понимать ничего не хочет. Ишь как отчитывает, ишь как слезит! Ему бы работать как раньше работалось: никаких тебе командировок и поездок, никаких накачек, сам себе хозяин, а другие пусть катаются. Черт, эта скотина каждый его промах берет на заметку. Пока молчит, но надо будет -- "просигналит" кому надо. И приедут, начнут копать и что-то, естественно, накопают... И зачем связался с бухгалтершей из-за Ирины? А намек на "особое" отоваривание клиентов? О чем же эта Гнида еще умолчала?.. Поймал вдруг себя на мысли, что начинает побаиваться Гнидкина. Надо же! Но нет, пусть обо всем говорит, пусть до конца выговорится, чтобы никаких "заначек" не осталось. Как можно сдержанней произнес:

-- Так-так, Никита Петрович, что там еще про запас? Хотел бы знать все, от начала до конца. Говорите, выкладывайте как на духу, не стесняйтесь. Откровенность за откровенность.

Гнидкин, видимо, ожидал, что Парамошкин сразу вскипит, наорет, пригрозит заявлением на выкидон. А тут тишина и спокойствие. Это что ж за тип такой? Может, переборщил с откровениями? Но и отступать некуда. Теперь гнуть до конца.

-- Так что ж замолчали, Никита Петрович? Говорите, не стесняйтесь.

-- Скажу-скажу, -- каркнул Гнидкин хриплым, прокуренным голосом. Хотелось еще закурить, да ладно уж, потерпит. Главное -- обломать Парамошкина, подчинить своей воле, чтобы как бывший старый пердун без его совета -- никакого решения. Удастся ли?.. Откашлявшись, начал: -- Слушайте, бандюги, их сейчас рэкетирами называют, пристают постоянно. Грозятся, деньги требуют. Они, бывало, к директору, а тот меня с ними общий язык находить заставлял. Самому-то не хотелось с мразью связываться.

-- Вот даже как... -- проговорил Парамошкин. Участливо спросил: -- И как, находили язык с этими, "рэкетирами"?

-- А как же, -- ответил Гнидкин. -- Не найдешь -- работать не дадут. Это ж зверье, не люди!

-- И много отстегивали?

-- Когда как.

-- А все-таки?

-- По-разному, -- уклонился Гнидкин. Не будет же он всю правду говорить про то, на чем можно не только деньжат, но и авторитет себе подзаработать. Тем более, уже своя она, шайка-то, давным-давно купленная. С ними всегда можно договориться. А Парамошкин, видно, клюнул, раз заинтересовался, сколько приходится отстегивать. Главное -- не переборщить. Сказал, что бандиты, в принципе, понимают их проблемы. Сейчас нечем платить, так они и не шибко пристают, а как товар пойдет -- молодчики тут как тут. Все знают, сволочи, будто стукача на базе имеют? Увидев на лице Парамошкина недоверчивую улыбку, с обидой добавил? -- Уж не думаете ли, что я загинаю? Все как есть, без грамма брехни, зачем мне это? Сами еще не раз столкнетесь.

-- И много приходит этого самого "зверья"? Пять, десять человек?

-- А когда как, но конечно, не пять и не десять, зачем тень на плетень наводить. По два, по три шастали... -- сказал и уставился в глаза, пытаясь понять, дошло ли до Парамошкина или нет? Уж ему-то, Гнидкину, не знать, сколько когда приходило и придет еще!

Григорий медленно кивнул:

-- Ладно, как снова появятся, тогда и поговорим, -- сказал, что этот вопрос его больше не интересует. -- Что еще, Никита Петрович, наболело?