Убийца среди нас (СИ)

-- А у тебя тут, старик, совсем даже неплохо! -- Тех, к кому Веня питал симпатию, он называл "старик" или, чаще -- "дружище". Впрочем, в поездке в Польше, у него все были "дружищами" и "стариками". Вздохнул: -- У меня голубая мечта когда-нибудь заняться торговлей. Ну ее к черту эту инженерию. От нее ни прока, ни навара. Другое дело -- торговля. Скажу только тебе и по секрету, что даже магазинчики кое-какие на бойких местах присмотрел. А что? Совсем даже неплохо. Отец сказал, что все пойдем в рынок. Он же у меня не чистый промышленник, а, так сказать, больше по коммерции, сбыту. И-е-х, кабы все задуманное сбылось бы, заимел магазины, набрал в них клевых девочек!.. Здорово, а? Не жизнь, а малина! Но это пока, сам понимаешь, в мечтах, потому как не больно-то верю, что эти планы сбудутся... -- Скоркин умолк, видимо, сообразив, что не надо говорить в столь упадническом тоне. Это не прибавит ему ни веса, ни авторитета.

Парамошкин раньше не замечал за собой особого умения подыгрывать собеседнику; это пришло к нему относительно недавно. Но зато теперь он порой сам себя не узнавал: артист, да и только.

-- А что-- заговорил Веня уже более уверенным голосом. -- Если с батей прорежется, то еще посмотрим. Уж тогда кое-кто попляшет!

-- Конечно-конечно! -- твердил Григорий. -- Твой отец -- фигура высочайшего класса. Таких, как он, -- да мы об этом уже говорили, -- днем с огнем не сыщешь. Это не шушера какая-нибудь интеллигентская, у которой на дню по семь пятниц. Те только и могут, что языком трепать.

-- Вот это ты, старик, верно подметил, ей-Богу, точней и не скажешь. Батя говорит хоть и коряво, зато не словоблуд. А мужик он настырный, даже сокрушительный, по себе знаю. От него просто не отвертишься. Только таким власть и доверять. Вся эта интеллигентская шелупень отсеится и отпадет, а он останется. Это точно.

Парамошкин решил разговор временно свернуть, до застолья. А когда Веня подопьет, сам выложит все свои планы и тайны. Интересно знать -- каковы они? И что за перспективы у старшего Скоркина? Не все же одному Рюмину знать.

-- Значит так, дорогой Веня, -- сказал он, достав из верхнего ящика стола папку с бумагами. Развязал тесемку, взял в руки несколько листков и протянул Скоркину. -- Вот тут можешь посмотреть, чем мы на сей день и час богаты. Выбирай, что душе угодно. Цены сбоку обозначены, -- встав из-за стола, Парамошкин шумно потер ладони, мол, для Вени ему ничего не жалко. Вскользь напомнил, что потом вместе отобедают... Тут, рядышком... Заметил, как глаза гостя сразу повеселели.

-- Так это что? -- спросил он, показывая на листы.

-- Перечень товаров и цены на них. Я же сказал, что можешь выбирать. Потом дам команду, отберут, упакуют и счет без накруток представят. Сегодня пятница, мы закругляемся пораньше, так что поспеши. А лишние люди пусть уходят. Не люблю лишних глаз. Мы же с тобой, Веня, посидим как положено, повспоминаем... Нам есть что вспомнить. Правда?

Но Веня, отодвинув от себя бумаги, сказал:

-- Не, тут ты сам решай. Давай на свой вкус. Я тебе, Гриша, доверяю. Вот все мои наличные груши, -- он достал из бокового кармана портмоне, вытащил из него пачку денег и положил на стол, а портмоне засунул обратно в карман. -- Если не хватит, верну, старик, после приезда. Обезденежил, так сказать. Выручай.

-- Хорошо-хорошо, -- кивнул Парамошкин. -- Какие вопросы! -- стал звонить, чтобы позвать работницу склада и дать ей задание, но увидел, что дверь чуть приоткрыта. Подойдя, резко распахнул, чуть не сбив стоявшего за дверью Гнидкина.

-- Ты чего тут стоишь? -- зло спросил своего заместителя. -- Подслушиваешь?

-- Да нет, домой хотел пораньше отпроситься, -- стал оправдываться тот.

-- Иди, кто тебя держит, -- Парамошкин разозлился не на шутку. Чувствовал, что Гнидкин подслушивал его разговор с Вениамином. Значит, не успокоился, ищет компромат. Буркнул: -- Иди-иди, не держу. Только не торчи больше под дверью, а то в другой раз нечаянно могу и зашибить.

-- Да вы никак, Григорий Иванович, обиделись? За что, спрашивается?

-- А вот за то и обиделся, что терпеть не могу кто подслушивает. Ясно?

-- Нет, не ясно, но уйду, раз гоните. Вам ведь со мной не о чем поговорить. Лучше с кем угодно, только не со мной!.. -- а сам уперся глазами в Скоркина. Потом неохотно вышел в коридор.

-- Засранец, -- бросил ему вдогонку Парамошкин и громко захлопнул дверь.

-- Это кто такой? -- спросил Веня, с интересом слушая возникшую перепалку между Григорием и незнакомцем.

-- Да есть тут один, заместитель мой, по фамилии Гнидкин. Подслушивает, пишет анонимки... В общем, "Гнидой" кличут.

-- Гниду надо давить, чтобы она не стала вошью и не кусалась, -- посоветовал Веня.

-- Вот и стараюсь, да еще не все как надо получается. А она, эта гнида, пока покусывает, -- Парамошкин вздохнул: -- Черт с ним, разберусь. Лучше пошли за стол.

-- О, это я завсегда готов! На сей счет у меня возражений не имеется.