Убийца в фамильном гнезде

– О, это люди особенные. Очень свободные или мечтающие о свободе. Эстеты, поклонники искусства, творческие люди. Иногда они безответственны, иногда слишком эгоистичны…

– А может хозяин афганской борзой быть убийцей?

– Нет. – Заводчица подумала немного и добавила: – Никогда бы не поверила в это.

Но ведь официальным хозяином Альхана был не Илья…

И еще я пересела на Вишню. Она была гораздо норовистее моей Анапы, но я вбила себе в голову, что буду ездить только на ней, и все. Как только я села на нее, Вишня взбрыкнула, чуть не сбросив меня, а во вторую мою поездку ей блестяще удалось реализовать свой план, уронив меня на траву. Было очень больно, синяки не сходили целый месяц, но я не сдалась.

Она и сейчас могла в любой момент отмочить что-нибудь неприятное – понести, отказаться перепрыгивать через поваленное дерево или лужу, попытаться укусить меня за ногу, когда я была в седле, но это были мелочи. В принципе с ней, как и со всем поместьем, я справлялась.

Не успела я выехать из конюшни, как зазвонил мой мобильный. Это был Никита. Он просил, чтобы агронома в аэропорту встретила я. Видите ли, он очень занят на своем молочном заводе.

Геннадий Васильевич должен был прилететь в аэропорт в восемь вечера, так что время у меня еще оставалось. К тому же первый вопрос Костричкина будет о яблоневом саде, значит, надо узнать, как поживает наша тля. Надеюсь, плохо.

…К аэропорту я подъехала без пятнадцати восемь. Оставила машину на стоянке, которая в моем детстве была такой огромной, а сейчас – такой маленькой, и направилась в здание пассажирского терминала.

Аэропорт наш строился для нужд химического завода. В середине прошлого века предполагалось, что к нам будут толпами слетаться гости и коллеги со всей великой и необъятной родины и даже зарубежные товарищи. До восьмидесятых так и было, но потом, когда завод стал снижать мощность, сначала на четверть, потом на половину, а затем и совсем закрылся, аэропорт тоже зачах. Неуверенное возрождение воздушного сообщения в нашей части страны чуть-чуть оживило и обстановку в аэропорту города Гродина. Но так, чуть-чуть.

Встречать агронома у трапа самолета я не собиралась. Все прибывшие пассажиры обязательно попадали во второй зал аэровокзала, где обычно уже суетились их родные, близкие и коллеги. Там я и устроилась с книгой Ильи Захарова. Писал он увлекательно, поэтому Геннадия Васильевича я благополучно проворонила. Это мне грозило нравоучениями от Никиты, ведь сейчас Костричкин будет ему названивать и жаловаться, что его не встретили.

Подскочив на полметра и сунув книгу в сумку, я выскочила из зала на улицу.

Людей вокруг было ровно столько, сколько нужно для того, чтобы помешать найти нужного человека, хотя всего за минуту мне удалось выскочить на площадь перед зданием аэропорта.

И тут, неизвестно откуда, прямо передо мной возник огромный серый пес с карими восточными глазами и колечком на хвосте. Он весело посмотрел на меня, ухмыльнулся, коротко взвыл, ибо лаять не умел, и прыгнул так, чтобы приложиться мокрым кирзовым носом к моим губам.

– Альхаша… – прошептала я, бросаясь обнимать его.

Афган не дал мне нежничать. Он высвободился из моих рук, присел передо мной на передние лапы, повилял хвостом и снова чмокнул меня в губы.

– Тьфу, мокрый! – Я утерлась рукавом, выпрямилась и засмеялась.

– Альхан! – позвал пса женский голос.

Афган обернулся на зовущую его молодую, совсем молодую девушку. Вильнул на прощание и в качестве извинения хвостом и побежал к ней. Внимательно рассматривая меня, девушка взяла пса за ошейник, а потом повела его прямо в здание аэропорта. Вряд ли туда пускали с собаками, но для афганских борзых, очевидно, писаны другие правила, потому что красивая пара спокойно вошла внутрь.

Да, пара была хоть куда. Альхаша, которому, думаю, было около десяти лет, выглядел очень хорошо. Его любили, выгуливали, кормили правильно и вкусно, ухаживали за его великолепной шерстью. Если Илья всегда в разъездах, значит, это делает кто-то у него дома. К примеру, эта черноокая красавица с темно-пепельной волной ламинированных волос.

Я поправила свои коротко остриженные, торчащие во все стороны вихры. Вдруг Альхан приехал встречать известного путешественника? Стоит ли мне тут задерживаться?

– Нета, так меня встречаете вы? А я Никите звоню! – с досадой сказал мне агроном Геннадий Васильевич, который, как и афган двумя минутами раньше, возник передо мной, как лист перед травой.

Он был усталый и помятый, его рубашка под мышками пропиталась потом, и, конечно, надо было быстрее везти агронома в наши сады и поля. Но, кажется, я перестала себя контролировать:

– А… я… вот ключи, идите к машине, хорошо? Я сейчас…

4

В том самом зале, где я читала книгу Ильи Захарова, уже стоял сам Илья Захаров, освещенный переносным прожектором осветителя. Он был на прицеле у оператора местной телекомпании, а расстреливала его вопросами популярная в узких кругах гродинского бомонда телеведущая Алина Рытова.

Мне было не слышно, что говорилось ими обоими, но я убедилась, что девушка с собакой стоит рядом с Ильей.