Убийца в фамильном гнезде

– Покинув поместье, я долго был как больной. Если бы я уехал не в Индию, а куда-нибудь в Европу, то я бы вернулся в Гродин, в поместье уже через месяц. Мне было плевать на все клятвы. Я был на взводе, в ярости, в горе, я хотел вернуться и тогда… натворил бы что-нибудь кошмарное. Дом бы сжег… Не знаю. Но Индия изменила мой взгляд на жизнь вообще, во всех ее проявлениях. Я понял, что мир бесконечен и разнообразен, а я – только песчинка, букашка с короткой и пустой жизнью. Что бы ни случилось, надо помнить…

– Илья, хватит! – раздраженно перебила его я. – Это все философия! Пока ты там букашку из себя строил, я тут на луну выла и в подушку рыдала!

– Почему?

– Потому что дед сказал мне, что Костю и мою сестру убил ты!

Илья состроил рожицу обиженного смайлика. Он не мог всерьез принять такую идею.

– Это с чего мне убивать мальчика, которого я считал своим племянником?

– Дед объяснил мне, что у тебя были причины. Ты застрелил тех двоих рэкетиров, убивших твою жену, а пистолет бросил в пруд. Костя и Никита нашли его, достали, вычистили, а твой друг Валерий Викторович по пьяни сболтнул Костику, что это за пистолет…

– Но Валерка не знал! Мы с дедом от него это скрыли!

– Пустяки, дело житейское! – сказала я с деланым легкомыслием. – В семье Цирулик врун на вруне сидит и вруном погоняет. Мне эту байку сорока по имени Никита принесла.

Илья улыбнулся. Кажется, впервые в эту нашу встречу, если не считать его восторгов по поводу моей прекрасной собаки. И его улыбка, обнажающая ровные, крепкие зубы, снова вернула меня на пять лет назад. Но я не могла разнюниться.

– Еще Никита мне поведал, что Костя решил тебя пошантажировать, а на следующий день был убит. Я сказала, что так не могло быть, потому что ты не уезжал вечером шестого из поместья, но дед ответил – ты проехал напрямик, на лошади, сократив дорогу на добрых сорок минут. А в два конца – на полтора часа.

Пытать меня, почему же я сама, такая умная, поверила деду, Илья не стал.

– Значит… – произнес он, вглядываясь в мои глаза, – ни ты, ни я…

– Не убивали Костю и Вету, – закончила я фразу за него.

– А ты не замужем за Никитой, – уточнил он с дразнящей улыбкой.

– А ты? – спросила я. – Кто та девушка в аэропорту?

Илья на секунду призадумался.

– Девушка? А! Это же Влада, дочь моей сестры. А ты думала?.. Что я с такой молоденькой девочкой?.. Ну ты даешь!

– А со мной?

Он протянул руку и взял мою ладонь:

– А в тебя я влюбился. Бывает же такое?

Такое бывает. Такое бывает со всеми, кто позволяет такому случиться. Ты можешь отречься от всей своей жизни, похоронить свою любовь, ходить по тонкой грани, которая отделяет тебя от безумия, временами заглядывая в пропасть. Ты можешь взять на себя невероятную тяжесть, немыслимый груз мести, покорно тащить его, дойти до той точки, где справедливость обретает черты осязаемого предмета. Осязаемого, как черное тяжелое тело пистолета Макарова, которое ты, согрев в ладони, кинешь в темную воду пруда по имени Забвение, понимая, что случившегося тебе не забыть.

А через годы ты вдруг начинаешь дышать. Сначала это больно – легкие сжаты, как у недоношенного младенца, но, когда они раскрываются, ты кричишь на весь мир. Ты новорожденный, беззащитный, уязвимый, обнаженный.

Мне хотелось вернуть Илью в тот прерванный миг счастья, который и для меня был ценнее всего на свете. Я не хотела быть жаркой, горячей, душной, царапающей. Я хотела быть теплой, невесомой, открытой, нежной до самой глубины своего чувства. Я боялась испугать его тем, что испытываю, тем, к чему стремлюсь, чего хочу. А хотела я абсолютной его любви, полной его зависимости до самого конца не его, а моих лет.

В этом своем желании я никогда не признаюсь, провожая его на необитаемые острова и в путешествия на плоту по Тихому океану, и в пустыню Гоби, и на Эверест. Читая его книги, я не буду кричать, что надо срочно приколотить его гвоздями к моей постели. Я буду тихо насвистывать «Пока несут саке», наглаживая ему рубашки перед телеинтервью.

Черт меня сожри, мне достался потрясающий мужчина, и я с этим справлюсь.

… – Надо бы как-нибудь попытаться найти нормальную кровать для нас с тобой, – сказал Илья, выбираясь из своей, тесноватой для выбранного нами способа общения, машины. Он потянулся, сделал несколько поворотов плечами. У него болела спина, но признаваться он не собирался.

– Мы найдем ее, обещаю, – ответила я, тоже выходя наружу. – А знаешь, все хотела тебе сказать, да не находила случая: теперь ты старше меня уже не в два раза!

Меня охватил холодный воздух, пахнущий даже не степью, а морем. Это нормально. Много миллионов лет назад на месте этой степи был океан, поэтому каждую ночь степь вспоминает то время, когда она была морским дном, а воспоминания порождают аромат моря.

– Давай уедем прямо сейчас? – Илья продолжал крутить торсом, руками и смешно гнуться во все стороны.

– А Акбей?

– Ну да, Акбей! Надо забрать его. А как мы будем жить с двумя кобелями?

Мы рассмеялись и стали придумывать разные варианты.